[…] теперь конец лета 44, по еврейскому календарю уже месяц элул
[1010], факт, что он существовал
[1011], о внутренних условиях тамошней жизни, у вас будет тут, в собранном материале — ясная картина всего, начиная с экономического, духовного, и таким образом физического состояния здоровья. Как вы тут видите, определённый человек постарался с интересом к истории и собрал картинки, факты, доклады и просто известия, что наверняка заинтересует и принесёт пользу будущему историку. Но мы, маленькие группы людишек, по поводу которых историкам придется работать не меньше, чем над тем ужасным, что история может
[…] каждый факт человеческого достоинства — вопроса: почему? и начали шумиху и набросились на СС-овцев. И еврейской молодой женщине
[1012] удалось вырвать револьвер у обершарфюрера и расстрелять им нескольких человек. […] самые ужасные люди лагерной эпохи! […] да будет благословенна их память. Кроме этого всё происходит с сильной […] приезжают люди, но, зная куда их везут, они приезжают в крематорий. […]
Снова та же игра и снова не знают, куда. Так всему в мире поверят, но в это никто не поверит при […] мы слышим это со всего мира. Ты не хочешь верить в правду и вы потом уже не поверите в подлинный факт, вы потом, вероятно, будете искать различные отговорки […] правду поймут несчастье такого горя […]
[…] было бы совсем наивно, будет […], когда это кому-то удастся найти больше тетрадей, то, что было написано — в стенах черного здания
[1013]. В то же время, когда тот
[1014] искал ответ о причине его страданий у своего президента
[1015], тогда мы могли уже дать ему лучший ответ по поводу событий. — В то же время ещё интересна психология человека, который ни в каком случае не позволяет себе плохой мысли о том, что он ясно видит перед собой. Он говорит, рассказывает о том, что произошло с тем евреем. Так рассказывают нам те же […] теперь имеют на службе […] и что думают люди. Я хочу сказать, что они точно не дойдут до правды, потому что никто не способен это себе представить. Точно так же, как и сами события ни один человек не сможет себе представить. Потому что это невероятно — так точно знать наши переживания быть способным […] всё это […] передать, будет ли ещё один из […] из нашего узкого круга. Если кто из нас случайно выживет, во что мы ни на 1 процент не верим. Так и я, найдя пачку записанного материала, считаю своим долгом сохранить его […], чтобы его работа не была потеряна и чтобы мир […] будущие […]
Сейчас я не могу позволить себе описать то, что я хотел бы по различным причинам, — в основном потому, что нас, к сожалению, уже держат под наблюдением
[1016]. Но я не могу это
[1017] хранить без того, чтобы я не добавил вот эти пару слов о той большой ошибке, которую мы все совершили, уговаривая себя тем, что он
[1018] должен иметь людей для работы. Ему они на самом деле нужны. Но факт уничтожения евреев стоит у него […] на первом месте, превыше всего […]
[…] это даст последующим исследователям, историкам и ещё больше психологам ясную картину и прольёт свет на историю событий и страданий, потому что […] настоящее зеркало польской жизни в гетто это обязательно Лодзь — а не Варшава. Второе […] — потому что с первого выселения до второго варшавское еврейство жило в необычных условиях гетто, которые так много позволяли. […] поднялись на борьбу за […]
[…] когда знакомишься с живыми людьми из гетто […], тогда получаешь ясный ответ на всё, рассказ о правде, потому что это всё ещё не вся правда. Вся правда ещё намного более трагична и ужасающа. В тетради […] вырыл, стоит искать […] случайно это
[1019] было закопано в нескольких местах.
— Ищите ещё! Вы […] ещё найдете.
Перевод с идиша Алины Полонской
Примечания Павла Поляна и Алины Полонской
Хаим Герман: «моим дорогим жене и дочери…»
«Ад Данте невероятно смешон по сравнению с настоящим адом тут…»
Сама рукопись этого письма была обнаружена едва ли не первой из всех, что дошли до нас, — в середине февраля 1945 года. Нашел ее Анджей Заорский из Варшавы, 22-летний студент — медик и член добровольного корпуса Польского Красного Креста в Кракове
[1020]. Этот корпус прибыл тогда в Освенцим для того, чтобы помочь разместить там госпиталь для бывших узников концлагеря
[1021].
После нескольких дней напряженной работы в головном лагере, Заорский с коллегами совершил «экскурсию» в Биркенау. И вдруг в куче пепла за крематорием IV он случайно обнаружил самую обычную пол-литровую стеклянную бутылку, внутри которой виднелись листки бумаги!
Открыв бутылку, он вынул стопку листов бумаги в клеточку, хорошо сохранившихся и сложенных в восьмеро, как будто это письмо. На самом верхнем из листов стоял адрес Польского Красного Креста (ну разве не поразительно, что бутылку нашел сотрудник именно этой организации?!), а на его обороте — собственно почтовый адрес лица, которому предназначалось письмо: адрес где-то во Франции.
Остальная бумага была исписана мелкими строчками на французском языке: то было будничное письмо мужа жене, в котором он описывал свою трагическую судьбу и переживания человека, волею судеб работающего в чудовищной «зондеркоммандо» при крематории. Он ясно осознавал, что вскоре погибнет, как погибли уже многие его товарищи, и отдавал жене свои последние распоряжения. Он, в частности, просил ее как можно скорее выйти замуж и ни при каких обстоятельствах не возвращаться и не приезжать в Польшу
[1022].
