В результате объединения наших компетенций и наших усилий мы постепенно вышли на то, что удалось заново обработать сканы рукописи Марселу Наджари таким образом, что вместо 10 % прочитанности его текста мы получили 90 %! На это ушло больше года, но я не буду здесь долго рассказывать ни о том, как постепенно — шаг за шагом — мы к этому шли, ни о той технологии, которую мы на этом ходу нащупывали и использовали
[1070].
Главное тут — сам полученный результат: обновленный текст Марселя Наджари, не только извлеченный на свет из материальных земли и пепла под крематорием и газовой камерой, но и соткавшийся в буквы и слова из дигитального, сканистого пепла. Напрашивались и публикация текста, и статья о технологии, да что там — напрашивалась целая книга, в конце концов, если вспомнить о воспоминаниях Наджари 1991 года!
Но у всей этой большой цепи недоставало еще одного определяющего звена, соединяющего наши с Никитяевым достижения с родимой средой самого Наджари — с его Элладой, с греческим языком, может быть, с греческим еврейством. Ведь мы даже не знали и не понимали, что там написано, в этом проступившием вдруг из сырости и темноты тексте!
Очень скоро, однако, нашлось и это «звено»! Им с радостью стал Яннис Каррас, греческий историк, гражданин Англии, живущий и работающий во Фрайбурге и женатый на русской женщине. Когда я показал ему «новый» текст Наджари, он аж присвистнул — и уже вскоре я держал в руках сделанный им перевод на английский язык
[1071] и мог прочесть и оценить все то новое, что собою и с собою принес этот текст.
В голове Янниса сразу же созрел главный план — план книги Наджари на греческом языке. И дальше действовал уже он, сплетая разные нити — спонсоры, издатели, историки — воедино. После чего к эстафете этого плетения, взяв на себя миссию внутригреческого организатора и коммуникатора, присоеинился Георгос Антониу, историк и специалист по иудаике из Салоникского университета. Организовав оба больших события, состоявшиеся в Салониках, — вечер в Музее античности 22 апреля, с сообщениями Павла Поляна, Франгиски Аматсупулу и Нелли Наджари, и церемонию 23 апреля в Салоникской синагоге, собравшей не только евреев, но и всю местную элиту — от бургомистра города до православного архиепископа — и прессу. Вслед за выступлениями вице-президента общины Лари Сефиха, хора и Франгиски Аматсупулу и при свете семи свечей, зажженных пережившими Холокост стариками, их детьми, внуками и правнуками («Моя месть Гитлеру!», — улыбнувшись, сказала одна из прабабушек) — Якоб Бен-Майор, член совета общины и историк, впервые публично прочел новооткрытый текст Марселя Наджари. Мировая премьера, так сказать! Голос чтеца дрожал, и в ответ волновался и смахивал слезы весь зал, захваченный этой необычной, только что сообща сотворенной мистерией…
В тот же день за чашкой турецкого кофе в близлежащем греческом кафе собрались все участники этого проекта и обсудили все необходимые шаги и график их выполнения. В частности, наметили и даты публикации греческого издания книги — начало октября 2017 года: к годовщине восстания в Аушвице.
На это же время планировался выход двух моих публикаций текста 1944 года как минимум на двух еще языках — на немецком (в ежеквартальнике Института новейшей истории в Мюнхене)
[1072] и на русском (в «Новой газете»)
[1073]. Обе публикации увидели свет вовремя и практически одновременно, причем первая породила поистине всемирное эхо — в виде десятков дайджестов и интервью на многих языках мира
[1074].
Переводчиком с греческого оригинала на немецкий язык стал Нильс Кадритцке, а переводчиком на русский — в опоре на перевод Н. Кадритцке
[1075], а также на английский перевод, с самого начала сделанный Я. Каррасом — стал я сам. Если немецкий перевод опубликован строго научно — каждый лист оригинала дан по отдельности, то в русской газетной и журнальной
[1076] публикациях эта разбивка опущена.
Различив на первой странице оригинала немецкие слова, я предположил наличие и французских. Это подтвердила В. Познер, сумевшая разобрать несколько слов и фрагментов фраз; Н. Кадрицке, переводчик на немецкий, обнаружил еще и польские слова, ссылаясь, в свою очередь, на К. Буковскую, их прочитавшую. Свой вклад в коллективное прочтение текста внес и Сакис Леон, зять М. Надхари: он первым разглядел в тексте дату.
Судьба второй рукописи
Напомню: вернувшись в 1945 году в Салоники, Марсель Наджари написал от руки свои воспоминания «Хроника. 1941–1945», снабдив их своими рисунками. Дата «15 апреля 1947 года», проставленная в начале, фиксирует скорее конец работы, начало же следует отнести к 1946 году, самое раннее к концу 1945 года.
Оригинал рукописи хранится в семье. Устно же Марсель дома почти ничего и никогда не рассказывал.
Книга вышла в 1991 году на том языке, на каком и была написана — по-гречески, тиражом всего в 500 экземпляров, с приложением собственноручных рисунков автора и фотографий его самого и его семьи. Готовили книгу к печати Франгиска Абаджопулу, профессор философии в Университете Салоник (ныне — в Афинах) и Елена Элегмиту
[1077]. Такая книга, — а дожидалась своего первого издателя целых 44 года!
