– Ох ты! Прошу прощения, приятель, я тут сморозил насчет
того, что на всю ночь… Я ее вообще не знаю, трепался просто.
– О’кей, – успокоил его Мейсон. – Что за станция?
– Записи какие-то, – ответил дежурный. – Неплохие. Будут
продолжать еще часа полтора, до завтрака.
– Диск-жокей?
– А, так себе. Любитель он, не умеет. Но, наверно, в течение
дня практикуется. Приемник-то хороший.
Мейсон влез в машину и сел рядом с ночным дежурным. Приемник
разогрелся, и ковбойская мелодия наполнила машину.
– Это мне нравится, – сказал дежурный. – Всегда хотел стать
ковбоем – а приходится всю ночь стекла мыть. Чертова житуха!
– Будь я проклят, если не так, – согласился Мейсон. –
Закурим?
– Простите, приятель, но в машине не курю. Всегда возможно,
что владелец именно этой подойдет, и…
– Извините, – сказал Мейсон.
– Выходите и погуляйте кругом, если покурить охота, –
предложил дежурный. – Потом вернетесь… Ой-ой! – Он протянул руку и выключил
радио. – Выходи, – скомандовал он сквозь зубы. – Живо!
Мейсон открыл дверцу справа и вышел на цементный пол.
Дежурный с тряпкой в руке старательно полировал крыло машины, когда с улицы
показались фары автомобиля. Ночной дежурный положил тряпку на крыло, выступил
вперед и произнес:
– О’кей, вот и я.
– Хелло, – ответила Патриция Фэксон, ловко выскакивая из
машины одним легким движением. – Кажется, я очень поздно, да?
Ночной дежурный только улыбнулся ей.
– Сделайте все, что можете, с этой машиной, – попросила она.
– Она чуть поцарапана. Когда вы ее вымоете?
– Уж не раньше утра.
– Ну, о’кей. Сделайте все, что можно. Я… – Она внезапно
онемела при виде Перри Мейсона.
– Привет, – сказал адвокат.
– Что вы тут делаете?
– Хотел с вами поговорить.
– И долго вы тут были?
Мейсон только улыбнулся и сказал:
– Поговорим в вашей квартире, Патриция.
– В этот час? – спросила она.
Мейсон кивнул.
Целую долгую минуту она разглядывала его, колеблясь, потом
прошла вперед, к лифту, и нажала кнопку. В этот час лифт работал автоматически,
и пришел он быстро. Мейсон пропустил ее в кабину. Она вошла. Мейсон последовал
за ней. Дверца захлопнулась, и Патриция нажала кнопку восьмого этажа.
– А я-то думал, – сказал Мейсон, – застать здесь
перепуганную до смерти девушку…
– Я передумала.
– Что заставило вас передумать?
Она притворилась, будто не слышит. Лифт остановился на
восьмом этаже. Они вместе прошли по коридору. Патриция вставила ключ в замок и
сказала:
– Полагаю, вы понимаете, что лишаете меня доброго имени?
Мейсон не ответил.
Она зажгла в квартире свет. Мейсон закрыл дверь.
– Я хочу приготовить себе выпить, – сказала она. – Большой коктейль.
Что желаете вы?
– Что у вас есть?
– Шотландское и содовая.
– О’кей. Где вы были, Пат?
– Гуляла.
– Мы могли бы продвинуться дальше, если бы вы со мной были
откровенны.
Она весело рассмеялась:
– Где-то я уже это слышала. Поверите вы мне или нет, но я
прямо из нашего городского дома.
Мейсон прошел за ней в кухоньку. Она взяла с полки бутылку
шотландского, потом достала два стакана, вынула из холодильника кубики льда.
– Я до костей промок в горах, – сказал адвокат. – Скверная
погода.
– Разве?
– И я заметил, – продолжал адвокат, – что ваша машина
повидала виды. Вы на ней куда-то ездили, где мокро.
Она плеснула виски в стаканы, не затрудняя себя тем, чтобы
взять мерку, стоявшую на полке рядом с бутылкой.
– Видели вашу маму? – спросил Мейсон.
– Содовая в холодильнике, мистер Мейсон, – сказала она.
– Видели вашу маму? – повторил он, доставая сифон с содовой
из холодильника.
– Я хочу, чтоб этот напиток подействовал до того, как я
что-нибудь скажу.
– В чем дело? – спросил адвокат. – Что вы скрываете?
Она не ответила, но провела его снова в гостиную и там
холодно осведомилась:
– Вы что, собрались мне устроить допрос с пристрастием?
– Нет, если вы меня не вынудите. Я хочу знать, виделись ли
вы с мамой.
– Я…
В дверь мягко постучали костяшками пальцев. Патриция,
охваченная паникой, целую минуту притворялась, будто не слышит. Тогда прозвучал
звонок, и Мейсон небрежно сказал:
– Вы откроете дверь, Пат, или мне это сделать?
Не вымолвив ни слова, она поставила свой стакан и прошла
через комнату к двери.
– Слава богу, ты не спишь, Пат, – произнес женский голос. –
Я… – Она осеклась при виде Мейсона.
С минуту она и Пат смотрели друг на друга. Потом старшая
женщина сказала:
– Извините. Я, кажется, попала не в ту квартиру.
– Входите, миссис Оллред, – радушно произнес Мейсон. – С
трудом можно поверить, что вы мать Пат. Вы выглядите точно сестры.
Она улыбнулась и сказала:
– Хорошее начало. Я уже слыхала такое. Не слишком ли вы с
Пат засиделись? Уже поздно.
– Это не начало и не лесть, – откликнулся Мейсон. – Можно
назвать это профессиональной оценкой, которую мне, возможно, придется давать на
суде.
Патриция закрыла дверь:
– Это Перри Мейсон, мама.
– О-о! – воскликнула та взволнованно.
– Мы тут выпиваем, – продолжала Патриция. – Ты, наверно,
замерзла.
– Совершенно застыла, – призналась ее мать.
– Я тебе налью.
Миссис Оллред застенчиво улыбнулась Мейсону, поколебалась минуту,
потом пошла за дочерью на кухню.
– Были затруднения при входе? – спросила Патриция.
– Дежурный внизу немного сомневался, – сказала та, – но я
ему улыбнулась и прошла прямо к лифту с уверенным видом. Он в конце концов
решил, что я тут живу.
