– Что же он делал?
– Пошел по следам Флитвуда и попал на то место, где
остановили машину. Здесь он увидел четкие отпечатки, которые заставили его
призадуматься. Но на этом он не остановился, а пошел себе дальше по следам.
– Вы в этом уверены?
– Черт, конечно. Его следы очень четкие. Он подошел прямо к
тому месту, где раньше стояла машина, посмотрел, куда ведут следы шин, добрался
до грунтовой дороги. Потом вернулся к своему дому, взял трактор с прицепом,
нагрузил прицеп древесным хламом, который у него валялся с тех пор, как он
курятник строил, поехал на то место возле фермы, где ходил пешком, вытащил
доски и обложил ими дорогу вдоль следов – до того места, где раньше стояла
машина. Доски он укладывал очень тщательно. Клал одну-две доски, по ним шагал
назад, чтобы взять еще досок, подходил, укладывал их, а потом по ним
возвращался за следующей партией. Таким способом он сохранил все следы на
дороге. По этим следам все, что произошло, ясно как день. Он старательный
мужик, и я считаю, что он сделал гораздо больше, чтобы сохранить те следы, чем
это смогли бы сделать полицейские. И теперь, несмотря на то что полицейские там
шлялись, эти следы четко видны – во всяком случае, когда я оттуда уезжал, они
были видны. Полицейские собирались снять гипсовые отпечатки.
– Что потом?
– После того как Овербрук уложил доски, он поехал на почту и
позвонил шерифу. Рассказал шерифу, что он обнаружил и что сделал, и тогда шериф
позвонил Трэггу. Они велели Овербруку поехать туда и охранять то место до
приезда полиции.
Ну, я туда приехал и начал осматривать все кругом. Овербрук
решил, что я от шерифа. Он закричал мне, чтобы я объехал его дом и выехал на
дорогу к ферме. Я так и сделал, и он показал мне, как он построил дорогу из
досок, ведущую туда, где стояла машина, и рассказал мне, что он обнаружил. Я
все это зарисовал – и только закончил рисунок, как показались шериф с
лейтенантом Трэггом. Они были всем этим несколько раздражены, но благодаря
тому, как Овербрук разложил доски, я нисколько не спутал следы, и у них не
могло быть ко мне претензий. Конечно, они меня оттуда прогнали и наверняка
отобрали бы у меня рисунок, если бы знали, что он есть. Но Овербрук ничего о
нем не сказал, а я тем более. К тому времени, мне кажется, у полицейских
появились свои сложности. Они сами зарисовывали и делали фотографии.
– Давайте взглянем на рисунок, – попросил Мейсон.
Хемфрейз положил рисунок на стол к Мейсону.
– Вот здесь все, – сказал он. – Вот место, где машина
свернула с дороги.
– Нет сомнений, что это та самая машина? – спросил Мейсон.
– Очевидно, нет. Там, где стояла машина, почва довольно
мягкая, а там, где машина поворачивала с дороги, ясно видны следы четырех шин.
На колесах машины миссис Оллред все шины новенькие, там ясно виден рисунок
протекторов. Так как машина поворачивала, есть место, где следы каждой покрышки
отчетливо видны, как будто их смазали чернилами и промокнули листом бумаги.
Каждая деталь следа отчетливо выделяется. Я предварительно срисовал все узоры
на покрышках машины миссис Оллред, после того как полиция нашла ее на дне
каньона. Это точно машина миссис Оллред, если только не какая-то другая с точно
такими же покрышками.
– Я просто хотел уточнить, – кивнул Мейсон.
– Вот тут, – Хемфрейз указал на деталь рисунка, – дорога
идет вправо, вдоль края пахотной земли. По одну сторону – люцерна за забором.
По другую – ничего. Там, где повернула машина, грунт мягкий. Следы видны так же
ясно, как на только что выпавшем снегу. Теперь посмотрите на рисунок. Вот здесь
машина свернула с дороги. Подъехала сюда и остановилась. Вы можете видеть, где
из нее вышел Флитвуд. Вот его следы – он вышел с левой стороны. Видите, он
пошел направо, в свет фар. Следы показывают, как он повернулся, когда дошел до
этой точки, прямо перед передними фарами. Здесь он секунду постоял. Сначала его
следы ведут в этом направлении. Вот здесь он стоял, звал миссис Оллред, когда
она выскочила из багажника.
– А ее следы видно?
– Вот они, в том направлении. Она выскочила из багажника.
Вот здесь он был расположен. Вот следы ее ног, когда она спрыгнула на землю,
вот она побежала. Можно видеть, что она помчалась со всех ног, прямо на эту
дорогу. Эта дорога имеет гравийное покрытие, так что мы больше не можем видеть
ее следов после того, как она выбралась на дорогу. Но очень далеко она убежать
не могла. Она, должно быть, остановилась и ждала. Именно в этот момент, если я
правильно понял рассказ Флитвуда, из того, что говорили полицейские, прежде чем
меня оттуда выставили, – именно тогда он крикнул ей, что ее муж жив и все в
порядке.
Мейсон кивнул.
– Вы можете видеть четкие следы. Она пошла по дороге, прошла
некоторое расстояние – никто не знает сколько, возможно, так и не удалилась от
машины настолько, что не могла слышать или видеть, что там происходит. Она все
обдумала. Повернулась и пошла обратно. Вот ее следы, когда она возвращалась, и
вы можете видеть, что цепочка следов ведет прямо туда, где стояла машина. Она
направлялась к левой дверце машины – к сиденью водителя.
– Что случилось дальше? – спросил Мейсон.
– Дальше она села в машину и поехала.
– Откуда вам это известно?
– Попробуйте сами представить, – предложил Хемфрейз. – Я
внимательно изучил следы. Эта схема вам покажет, что произошло. Она вышла из
машины, побежала к дороге. Вернулась и села в машину. Флитвуд вышел из машины и
отправился к дому Овербрука. Туда ведет единственная цепочка следов. Если бы
Флитвуд вернулся к машине, он бы оставил еще одну цепочку.
– А следы Овербрука? – спросил Мейсон.
– Они оставлены сегодня утром. Их можно ясно проследить –
ровная четкая цепочка. Он шел от своего дома, как я показал, вот тут. Он начал
было наступать на следы автомобильных шин, потом подумал и сообразил, какая в
них заключена ценность, и свернул на дорогу к ферме. А потом пошел за трактором
и настелил доски.
– Вы не думаете, что кто-то мог выйти из машины или войти в
нее осторожно, не оставляя следов?
– Ни малейшего шанса, – возразил Хемфрейз. – Земля такая
мягкая, что вы можете видеть даже следы собаки Овербрука, оставленные, когда
тот клал доски. Я поставил точки там, где видны собачьи следы. Каждый отдельный
след не срисовывал. Но главное – земля такая мягкая, что даже собака оставляет
четкие следы.
– И не возникает сомнений, что тут следы Флитвуда?
– Ни малейших. Вы видите их там, где он вышел из машины,
пошел кругом. Вот здесь он стоял, когда оглядывался на миссис Оллред. Вот здесь
он стоял, когда повернулся и выкидывал пистолет. Вот здесь он пошел дальше, и
вы можете видеть его следы, ведущие к дому Овербрука.
Мейсон задумчиво изучил рисунок.
