– Вы уверены, что у вас тут есть все?
– Абсолютно все.
– Если это свидетельство истинно, оно чертовски важно, –
сказал Мейсон.
– Оно истинно. Все написано тут, на земле, никто не мог
выйти из машины или войти туда, не оставляя следов.
– Может, есть какой-то способ, чтобы кто-то подошел к машине
и не оставил следов? – настаивал Мейсон.
Хемфрейз упрямо покачал головой:
– Может, по твердой земле подобрался бы?
– Такой там нет.
– Или… минутку, – сказал Мейсон. – А как насчет веревки?
Накинуть на ветку…
– Да там на сотни футов никаких деревьев нет. Вон там
развесистые дубы. Но они так далеко, что на эту картинку не поместились. Нет,
мистер Мейсон, можете мне верить. Я ситуацию продумал как следует. Невозможно
войти или выйти из этой машины, не оставив следов, все следы зарисованы на этой
карте, и они все очень заметные. Когда машина подъехала и остановилась, в ней
было по крайней мере два человека. Один из них – женщина в багажнике, другой –
мужчина, сидевший за рулем, во всяком случае он вышел с левой стороны, откуда
естественно выйти водителю. Мужчина обошел машину вокруг, встал перед передними
фарами и при этом ставил ноги в определенной позиции, его поведение легко
проследить. Сначала он смотрел назад, потом выбросил пистолет. А потом двинулся
к дому Овербрука. Женщина вернулась, села в машину и поехала. Это единственный
способ, каким машина могла отсюда уехать. Эта женщина вернулась, села на
сиденье шофера и повела машину. Следы рассказывают всю историю. Кто бы ни был
еще в этой машине, он оставался там сидеть, пока машина тут стояла. Видно,
когда машина давала задний ход. Земля здесь мягкая, заметно, как буксовали
колеса, когда машина разворачивалась. А потом ее опять вывели на гравийную
дорогу.
Мейсон изучал рисунок, барабаня кончиками пальцев по краю
стола.
– Ну, – сказал Дрейк, – я думаю, тут все, что надо.
Мейсон кивнул и через минуту добавил:
– Конечно, я не думаю, что возможно эти следы точно
идентифицировать. Другими словами, какая-то женщина была в багажнике. Эта
женщина выбралась, вышла на дорогу, потом вернулась в машину и увела ее. Следы
не доказывают, что это была именно миссис Оллред.
– Версия Флитвуда говорит о миссис Оллред, – напомнил Дрейк.
– А Флитвуд лгал при каждой возможности, – отрезал Мейсон.
– Но его история подтверждается, – сказал Хемфрейз.
– Не доверяю я этой Бернис Арчер, Пол, – вдруг произнес
Мейсон. – Это она могла быть заперта в багажнике.
– Никоим образом, – запротестовал Дрейк. – Вспомни, что
Бернис Арчер в понедельник вечером была в городе. Она ответила на тот звонок со
станции обслуживания возле Спрингфилда. С ней ночевала ее подруга. Они сидели и
болтали до часу или двух ночи, а потом вместе заснули. Кровать там только одна.
Я проверял Бернис Арчер. Она была дома всю ночь в понедельник. Вспомни, что
миссис Оллред останавливалась на станции обслуживания около семи часов, и
заправщик ее помнит, помнит машину и Флитвуда. А под откос машина скатилась
около одиннадцати. В этот час должны были остановиться часы в машине и на руке
Оллреда.
– Полиция не считает, что машину пустили с откоса как раз
тогда, когда остановились эти часы?
– Нет, они считают, что миссис Оллред поставила часы Оллреда
вперед, чтобы обеспечить себе алиби.
Мейсон встал со стула и начал расхаживать по комнате.
– Ты сможешь предъявить это доказательство суду, когда
будешь выступать. – Дрейк похлопал по бумаге.
– Я знаю.
– Это доказательство, – продолжал Дрейк, – решающее в деле.
Какую бы историю ни рассказывала твоя клиентка, она должна совпадать с этим
доказательством – следами.
– Ее история с ними не совпадает, Пол.
– Ну, когда она встанет на место свидетеля – совпадет.
– Если она говорит правду, – рассуждал Мейсон, – Флитвуд
должен был посадить в машину другую женщину, запереть ее в багажник, выпустить,
допустить, чтобы она убежала, вернулась и увела машину. Если она лжет – значит,
пытается кого-то защитить. Кого?
– Патрицию, – догадался Дрейк.
– Возможно. Но как могла Патриция оказаться в багажнике
машины своей матери? Мы знаем, где она была в понедельник вечером, Пол?
– Очевидно, нет.
– Разузнай.
– Попробую.
– Эти следы, мистер Мейсон… – вмешался Хемфрейз. – Если вы
сможете представить, как эта женщина могла выйти из машины после того, как
вернулась, – вы тогда умнее меня. Наверно, она была ангелом и имела крылышки.
История записана на земле. Она вернулась в машину и уехала.
– А Флитвуд был в машине только один раз?
– Верно. Его следы ведут от автомобиля. Он туда не
возвращался.
– Если только Овербрук не лжет насчет времени, когда он
уложил эти доски, – сообразил Мейсон, – и…
– Невозможно, – перебил Хемфрейз. – Я говорил с соседом
Овербрука. Он видел, как тот укладывал доски утром. Овербрук ему сказал, что он
охраняет какие-то следы, в которых может быть заинтересован шериф. Сосед стоял
и наблюдал, как он укладывает доски, а потом поехал на почту. Овербрук присоединился
к нему через несколько минут, он ехал звонить в полицию.
– Все это чертовски подходит к истории Флитвуда, – сказал
Дрейк. – Он все же сказал правду.
Глава 18
Д.Т. Дэнверс, в интимных кругах известный как «ДеТаль»
Дэнверс – из-за своей страстной приверженности к каждой мелкой детали в деле,
был назначен обвинителем при предварительном слушании дела «Народ против Лолы
Фэксон Оллред».
Дэнверс, коренастый мужчина с могучей шеей, настроенный
агрессивно, однако привыкший держаться дружески с теми людьми, которые ему
противостояли, остановился возле стула Мейсона, чтобы обменяться с ним
рукопожатием до начала заседания.
– Ну, – сказал он, – полагаю, все пойдет обычным порядком.
Вы, сидя тут, начнете сыпать возражениями, стараясь, чтоб мы как можно больше
растерялись и чтоб вам взять верх, когда же наступит ваша очередь, вы
развернетесь, как сломанная лагерная палатка, и скажете: «Ваша честь, я
полагаю, что публичное свидетельство было достаточно убедительным и суду
остается только освободить моего клиента, так что не вижу смысла прибегать к
защите».
Мейсон рассмеялся:
– В чем дело, Дэнверс? Вы что, были в туристском лагере, где
сломалась палатка?
Судья Колтон занял свое кресло и сказал:
