– Что именно?
– То, что Флитвуд сказал.
– Вы хотите сказать – вы были в багажнике?
– Да.
Мейсон помрачнел:
– Чертовски удобное время вы выбрали!
– Я не могла иначе, мистер Мейсон. Надо было думать о Пат.
– Что такое с Пат? Она-то какое отношение к этому имеет?
– Никакого, мистер Мейсон. Вообще никакого. Поймите меня
правильно. Это последняя соломинка.
– А я-то принимал за чистую монету все, что вы говорили.
– Нет, нет. Когда я сказала, что мне надо защищать Пат, я
имела в виду, что считала – для нее будет плохо, если я признаюсь, что это я
спустила машину с откоса. Я – ну, меня целиком занимало то, как бы не поставить
Пат в затруднительное положение.
– Предположим, вы мне расскажете правду – для разнообразия,
– предложил Мейсон. – Что именно случилось?
– Было почти так, как сказал Боб Флитвуд. Он вел машину по
дороге и остановился, я выбралась и побежала. Он позвал меня и крикнул, что мой
муж без сознания. Тогда я остановилась и увидела, как он стоит в свете фар.
Увидела, как он бросил пистолет как можно дальше в темноту. А потом увидела,
как он повернулся и пошел от автомобиля прочь.
Думаю, я убедилась потому, что он бросил этот пистолет. Знаю,
что никогда в жизни он бы этого не сделал, если бы мой муж был еще в состоянии
причинить ему зло. И то, как он это сделал, заставило меня думать… понимаете
ли, в этом жесте было определенное завершение. Так что я повернула и на
цыпочках пошла к машине и села туда, чтобы посмотреть, какова ситуация.
Бертран, совершенно недвижимый, лежал в углу машины. Не было слышно ни звука.
– Флитвуд говорил, что он тяжело дышал, – вспомнил Мейсон.
– Здесь Флитвуд лжет. Мой муж был мертв.
– Вы уверены?
– Приходится быть уверенной. С минуту я стояла возле дверцы
машины. Потом поставила ногу на подножку, поднялась и позвала: «Бертран». Он не
ответил. Я наклонилась и пощупала ему запястье. Меня охватил такой липкий
страх, который сам за себя говорит, но я хотела убедиться. Попробовала пульс.
Он был мертв.
– Тогда почему вы не пошли и не вызвали полицию?
Она объяснила:
– Я поняла, в каком положении очутилась, – что земля такая
мягкая и каждый след остается. Боб Флитвуд прав в одном. После того как я
попала в багажник, я некоторое время лежала скорчившись в темноте. Потом
вспомнила: мы всегда держим в багажнике электрический фонарик, на случай если
придется менять покрышки. Я отыскала этот фонарик и зажгла. Разглядела защелку.
Тогда я поняла, что могла бы ее открыть и поднять крышку багажника, если бы у
меня был какой-то рычаг. Так что я вспомнила о заводной ручке, нашла и
попыталась. Очень трудно с таким делом справиться, когда машина движется по
дороге, особенно такой плохой. Тяжеловато мне пришлось. Однако я наконец
отодвинула защелку и стала приподнимать крышку. В это время машина повернула с
дороги и остановилась. Я подняла крышку достаточно высоко, чтобы выбраться, и
спрыгнула на землю. Услышала, как крышка за мной захлопнулась, и побежала.
Не думаю, что пробежала больше тридцати-сорока футов, когда
услышала, как Боб Флитвуд кричит, что все в порядке и чтоб я не беспокоилась,
что Бертран без сознания. Я продолжала бежать, но оглянулась через плечо и
увидела, как Боб Флитвуд бросает пистолет. Потом он пошел прочь от машины. Я
вернулась и обнаружила, что мой муж мертв.
И только тогда я поняла, что машина стоит на такой земле,
где видны все следы, и если я теперь выйду и вернусь на шоссе, все будет
выглядеть так, как будто я мирно села в машину для того, чтобы убить мужа
заводной ручкой. Так что я сочла за лучшее поехать на машине к какому-нибудь
месту, где почва потверже, где я смогу выйти, не оставив следов. И тут я
сообразила: а что, если спустить машину с обрыва? Пусть выглядит, будто мой муж
потерял управление машиной. Вот я так и сделала, а потом решила заявить, будто
Боб украл мою машину. Подумала, что так можно все свалить на него, а потом,
если все откроется, он вынужден будет признаться, чтобы спасти шкуру, что убил
Бертрана защищаясь. Я… наверно, придумала не самое лучшее, но, мистер Мейсон, я
столько всего передумала той ночью.
– Это правда? – спросил Мейсон.
– Правда.
– Посмотрите мне в глаза.
Она выдержала его взгляд.
– Знай я это уже давно, – сказал Мейсон, – я бы, может быть,
навесил это убийство на Боба Флитвуда. А так – и вы лгали, и Боб лгал.
Присяжные должны будут жребием определять, кто из вас говорит правду. Тот факт,
что Флитвуд выбросил пистолет, заставляет меня считать, что ваш муж был мертв,
когда Боб вышел из машины, но так как вы лгали с самого начала, вы дали в руки
Бобу козыри, чтобы играть против нас.
– Извините, мистер Мейсон.
– Смотрите мне в глаза – это правда?
– Да.
– Если вы меняете свою версию только из-за того, – сказал
Мейсон, – что поняли, что версия Боба Флитвуда дала вам хороший шанс
выпутаться, вы просто дура.
– Нет же, я просто другую версию… Я… мне приходится думать о
Пат… и… – Она разрыдалась.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Не меняйте вы никакую историю.
Вообще ничего не рассказывайте. Не разговаривайте ни с кем – ни с кем. Вы
поняли?
– Да.
– И никогда не забывайте: хорошая ложь может иметь изящество
подлинного искусства, но только в правде – подлинность.
И Мейсон поднял руку, делая знак охраннику.
Глава 19
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели за столиком в
ресторане городка, где судья Колтон устроил предварительное слушание.
– Ну, – сказал Мейсон, – теперь моя клиентка рассказывает
мне другую историю, Пол.
– То же самое, что утверждает Флитвуд?
– Именно. Говорит, что муж ее был мертв, когда она села в
машину после ухода Флитвуда. Если это правда – не знаю, как заставить суд
поверить ей.
– Я бы сказал – Оллред должен был быть мертв, когда Флитвуд
выбросил пистолет, – заметил Дрейк. – Это действие человека, который хочет
избавиться от орудия убийства.
Он достаточно сильно треснул Оллреда по голове, чтобы его
убить, и он это знал. Он воспользовался дулом пистолета, и, когда он этот
пистолет выбросил, это была очень естественная, логичная и типичная попытка
убийцы избавиться от орудия убийства.
– Знаю, – кивнул Мейсон, – но не уверен, что суд согласится.
По всей вероятности, другой путь лучше. Если это правда.
