– Какой другой путь?
– Заставить присяжных разобраться в характере Оллреда. Пусть
поверят, что Оллред был еще жив, когда его жена вернулась в машину, что она
повезла было его домой, а тут Оллред пришел в себя и начал с ней бороться,
пытаясь одержать над ней верх, а она ударила и убила его в порядке самозащиты.
– Так ты создашь громкое дело, – сказал Дрейк.
– Это дело будет апеллировать к сочувствию присяжных,
особенно ввиду показаний Флитвуда. Но что меня беспокоит, так это то, что я не
понимаю, правда ли это. Возможно, миссис Оллред просто пытается выехать на
версии Флитвуда.
– А тебе-то какое дело? Флитвуд дает ей возможность выехать
– на здоровье!
– А вдруг это неправда? Поверь мне, Пол, если ты попадаешь в
переплет, правда – единственная достаточно надежная и твердая вещь, на которую
можно положиться.
– Разумеется, твоя клиентка еще не побывала на свидетельском
месте, – напомнил Дрейк. – Она рассказала свою историю только тебе.
Мейсон задумчиво сказал:
– Надо еще раз просмотреть это дело. Порасспрашивать
Флитвуда в подробностях о причинах, которые заставили его выбросить пистолет, –
что именно он таким образом завершал. И все-таки – что-то такое в этой истории…
– Мейсон сдвинул тарелки к центру стола, достал из кармана рисунок Хемфрейза и
разложил перед собой. Он внимательно изучал следы.
– Это же математически доказуемо, – сказал Дрейк. – Версия
Флитвуда должна быть правдой. Она подтверждается его следами.
Изучая рисунок Хемфрейза, Мейсон вдруг сдавленно захихикал.
– Что такое? – поинтересовался Дрейк.
– Будь я проклят, если знаю, Пол! – возбужденно ответил
адвокат. – Но у меня в голове рождается идея. Очень-очень возможно, что миссис
Оллред все еще лжет мне.
– То есть сейчас?
– Именно сейчас. Что ее настоящая история – поддельна.
– Но зачем бы ей это делать?
– Потому что Флитвуд выдумал такую превосходную ложь, что
она считает бесполезным с ней бороться, и потому что, подтверждая версию
Флитвуда, она имеет более высокий шанс завоевать сочувствие присяжных, чем
говоря правду, которой никто не поверит.
– А в чем правда? – спросила Делла Стрит.
– А это, – сообщил Мейсон, – нечто такое, что я намереваюсь
обнаружить после обеденного перерыва.
Глава 20
Заседание возобновилось в два часа. Судья Колтон объявил:
– Мистер Джером, вы стояли на свидетельском месте и отвечали
на вопросы до перерыва. Пожалуйста, займите это место снова. Джентльмены,
ответчица в суде, свидетель Джером на месте. Продолжайте, пожалуйста,
перекрестный допрос, мистер Мейсон.
Мейсон обратился к судье Колтону:
– Ваша честь, дело получило несколько неожиданное развитие.
При данных обстоятельствах мне хотелось бы снова вызвать свидетеля Овербрука
для перекрестного допроса.
– Возражаю, ваша честь, – вмешался Дэнверс. – У адвоката
была полная возможность устроить перекрестный допрос Овербрука, и он уже
воспользовался этой возможностью. Он задавал Овербруку вопросы с целью получить
информацию и…
– Мне так тоже показалось, да, – согласился судья Колтон.
Мейсон сказал с отчаянием:
– Ваша честь, я могу теперь утверждать, что вовсе не
вытягиваю из свидетеля сведения. Если мне разрешат снова устроить перекрестный
допрос Овербруку, мне кажется, я смогу прояснить пункт, который реабилитирует
данную ответчицу и определенно опровергнет показания Флитвуда.
– Вы считаете, вы сможете это сделать? – спросил судья
Колтон.
– Да, ваша честь.
– Это существенно меняет ситуацию, – заметил судья.
– Конечно, ваша честь, но я уже закрыл дело, – напомнил
Дэнверс. – Оно закончено.
– И, – сказал судья Колтон мрачно, – если суд объявит, что
он не считает аргументы обвинения достаточно убедительными, вы тут же
спохватитесь, что у вас имеются еще дополнительные улики, попросите разрешения
снова открыть ваше дело.
Дэнверс ничего не ответил.
– Займите место свидетеля, мистер Овербрук, – велел судья
Колтон.
Мейсон обратился к нему:
– Вы оказались некоторым образом экспертом по следам, мистер
Овербрук.
– Так мы, деревенские, все о следах знаем.
– Вы много по следам ориентировались?
– Да.
– И у вас опыт довольно большой в этих делах?
– Да, сэр.
– Тогда, – сказал Мейсон, – поскольку вы имеете опыт в этом
вопросе, будьте добры, скажите суду, как вы узнаете, что следы, оставленные
этой женщиной, сделаны, когда она выпрыгнула из машины, побежала на шоссе, а
потом снова вернулась к машине?
– Ну, уж это ясно, как божий день. Поглядите на эту схему.
Тут они, следы, нарисованы.
– Да, совершенно верно. Тут следы, идущие от автомобиля и
ведущие снова к нему.
– Да, сэр.
– И откуда вы знаете, что тут произошло?
– Как, это же написано на земле! Никто не мог бы выйти из
машины, не оставив следов, и никто не мог сесть в нее, не сделав следов. Здесь
же видно, что женщина выпрыгнула из багажника, побежала к шоссе; а здесь она возвращается,
садится себе в машину. И единственный путь для нее убраться отсюда – выехать на
этой машине, если только у нее крылышек нету. А иначе она бы наследила, выходя
из машины.
– Но здесь есть следы, ведущие из машины, – напомнил Мейсон.
– Что?
– Вот же следы, ведущие из машины.
– Нет же. Я все это место осмотрел – схема верная.
– Но вот следы, ведущие из машины, – Мейсон указал на них.
– А, да. Это те следы, которые она в первый раз оставила, до
того, как воротилась.
– Откуда вы знаете, что они были оставлены до того, как она
вернулась? – спросил Мейсон. – Откуда вам известно, что эти следы не более
ранние, чем те, которые идут от шоссе к машине? Откуда вам известно, что эта
женщина не пришла с шоссе вот к этой точке? А потом она могла прыгнуть вот к
этой точке и побежать назад к шоссе?
– Ну, так конечно, наверняка ведь нельзя сказать! – Овербрук
улыбнулся. – Только, понятно, когда она эти следы делала, она в машину
садилась. Ну а когда она села в машину, вы мне, может быть, скажете, как она оттуда
попала в багажник?
