В зале захихикали. Судья Колтон стукнул молотком, чтобы
зрители успокоились.
– Но предположим, – сказал Мейсон, – что, когда эти следы
отпечатывались в земле, машины тут не было.
– А? – спросил Овербрук, весь напрягшись от внимания.
Мейсон улыбнулся и объяснил:
– Эти следы, мистер Овербрук, вполне могли быть оставлены
тут, когда никакой машины вовсе не было. Для любой женщины было бы очень просто
выйти с шоссе на то место, где видны следы от машины, оставить следы там, где
находилась левая дверца машины, а потом, используя шест, с каким работают
прыгуны на прыжки в длину, прыгнуть в эту точку и вернуться к шоссе.
– Ну, тогда, – Овербрук почесал в затылке, – в этом что-то
есть, мистер Мейсон! Ничто ведь не показывает, когда сделаны эти следы.
– Значит, пользуясь этим утверждением, – сказал Мейсон, –
ничто не указывает, когда были сделаны ваши следы?
– Вы что хотите сказать?
– Ваши следы, до самой левой дверцы машины, – пояснил
Мейсон, – могли быть оставлены и в понедельник ночью. А потом уж вы вышли на
дорогу с вашей фермы, в среду утром, выложили доски и по этим доскам шли, пока
не оказались на собственных своих следах, которые оставили в понедельник
вечером. Когда они кончились, вы отправились обратно на ферму, чтобы ваши следы
стали непрерывной цепочкой, показывающей, что вы не останавливались. Ваши
следы, оставленные в среду, должны были дополнить ваши следы от понедельника.
Вы не можете доказать, когда какие следы были сделаны.
– Ну уж, конечно, будильник я к своим следам не привязывал,
– сказал Овербрук. В публике засмеялись.
– Нет, – согласился Мейсон, – но тут есть одна интересная
вещь – на этой фотографии, которую я держу. На схеме этого нет.
– Что еще такое?
– Посмотрите, – сказал Мейсон, – вот эти маленькие
отпечатки, должно быть, следы вашей собаки. Так будьте добры, объясните,
пожалуйста, суду, как получилось, что собака вас сопровождала, когда были
оставлены эти следы, от машины к шоссе, но ее не было с вами, когда вы оставили
вот эти следы, от вашего дома к машине?
Овербрук поежился.
– Вы не можете ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон.
– Ну, пытаюсь я сообразить, что ответить…
– Ответ в том, – сказал Мейсон, – что, когда вы оставляли
эти следы, от дома к месту, где стояла машина, с вами не было собаки, а
единственный раз, когда вы ушли без нее, это когда вы оставили пса в доме
охранять свидетеля Флитвуда, а это было в понедельник ночью. Так что, мистер
Овербрук, оставили вы эти следы в понедельник, после того как устроили Флитвуда
на ночь. Вы приказали псу его сторожить, взяли фонарь и пошли по следам
Флитвуда, и увидели, что произошло в машине, шум которой вы раньше слышали. Вы
подошли к машине и обнаружили в ней лежащего человека в бессознательном
состоянии. Этот человек был Бертран С. Оллред, которого вы ненавидели, потому
что он вас надул с акциями. Вы увидели удобный случай свести с ним счеты,
просто сели в машину, угнали ее и пустили под обрыв там, где знали, что он
будет убит. А через день или около того вы начали беспокоиться насчет следов и
решили, что лучше вам с ними что-то сделать. Так что вы пошли и выложили доски,
да еще закончили цепочку своих следов от вашего дома до участка с твердой
землей. Но, когда вы выкладывали доски, вас удивили еще какие-то следы. Они
были оставлены какой-то женщиной и выглядели так, как будто эта женщина
выпрыгнула из багажника, а потом вернулась в машину. Ну, разве это не в
точности то самое, что произошло?
– Ваша честь, я возражаю! – выкрикнул Дэнверс. – Этот вопрос
не имеет отношения к делу, неправомерен, несущественен. Перекрестный допрос не
ведется надлежащим образом, и…
– А вы посмотрите на лицо свидетеля, молодой человек, –
прервал его судья Колтон, – и вы найдете, что вопрос определенно имеет
отношение к делу, правомерен и существенен. Возражение снимается. Теперь, если
вам нужны факты, господин обвинитель, лучше обратите внимание на вопросы
мистера Мейсона и на ответы этого свидетеля. Продолжайте, мистер Овербрук, мы
ждем ответа на вопрос.
Овербрук поежился и вздрогнул, как будто деревянное сиденье
внезапно стало горячим.
– Отвечайте на этот вопрос, – повторил судья Колтон.
– Что ж, ваша честь, – пробормотал Овербрук, – скажу вам
правду. Примерно так и случилось. Это не соответствует истине в некоторых
отношениях.
– В каких отношениях? – спросил Мейсон.
– Когда я добрался до машины, – сообщил Овербрук, – я
просунул фонарик внутрь, увидел этого человека, и он был мертв, и тогда я узнал
в нем Оллреда, и я понял, что я в ловушке, потому что люди знали, что я его
смертельно ненавижу, и что будет выглядеть, как будто… ну, плохо мне бы
пришлось, если бы тело нашли на моей земле, да еще тот парень, который был там,
у меня в доме, – он-то, конечно, поклянется, что ничего об этом не знает. Ну, я
был в ловушке. Так что сел я в машину и вывел ее на шоссе, а потом спихнул со
скалы – и тогда вернулся пешком домой. Наверно, это было часа в три или четыре
утра. Конечно, пес не шумел, когда я проскользнул к себе и улегся спать.
А после, во вторник вечером, я забеспокоился о следах. Я
знал, что рано или поздно сюда доберутся и начнут вынюхивать следы из-за этого
парня, Флитвуда, найдут его в моих владениях – и особенно после того, как эти
люди за ним явились и увезли его, – ну, правильно вы подметили, что произошло.
В среду я туда пошел, положил доски и закончил цепочку моих следов, чтоб так
выглядело, будто я все так и шел, а тогда уж сказал о следах шерифу, что я их
оставил в среду утром, а о собаке никто и не подумал. Шериф не подумал, и,
господи, я-то тоже забыл!
Мейсон с усмешкой повернулся к Дэнверсу и сказал:
– А теперь, мистер Дэнверс, это ваше дело и ваш свидетель.
Что вы собираетесь делать?
– Продолжать допрос, – ответил Дэнверс.
– Когда? – поинтересовался судья Колтон.
– Скажем, сегодня в четыре, ваша честь.
– Очень хорошо, – согласился судья Колтон, – а суд
приказывает взять этого свидетеля под стражу. Зал, к порядку! Прекратите этот
шум! Нечему аплодировать. Это судебное заседание. Иначе мы очистим зал от
зрителей… да прекратите же аплодировать!
Глава 21
Перри Мейсон, положив свои длинные ноги на угол стола,
откинулся на вертящемся стуле и с улыбкой посмотрел на Пола Дрейка.
– Знаешь, Пол, – сказал он, – возможная расшифровка этих
следов не приходила мне в голову, пока я не начал изучать их за обедом. Таков
уж недостаток косвенных улик. Они тебя подкупают и одурачивают.
Я говорил, что Бернис Арчер хитрая особа. Трэгг дал ей
свидание с Флитвудом там, в тюрьме, и в ту же минуту, когда она узнала, что
случилось, она велела Флитвуду настаивать на том, что миссис Оллред сидела в
багажнике машины. Она заставила Флитвуда ей рассказать, где стоял автомобиль,
вскочила в свою машину, помчалась туда, и утром в среду, при свете дня, она
оставила там свои следы так, чтобы они подтвердили версию Флитвуда. Ей
понадобилось всего только взять короткий шест, пройти от шоссе туда, где раньше
стояла машина, потом поставить шест в землю для опоры, прыгнуть туда, где
находился багажник машины, и снова отбежать к дороге. Когда она все это
проделывала, она не заметила следов Овербрука, подходящих к автомобилю и
оборвавшихся. Если бы она их заметила, она свалила бы убийство прямо на
Овербрука.
