— Урджин, я хотела поговорить с тобой.
Он молчал. Она обошла кресло вокруг и остановилась перед ним.
— Понимаешь, мне необходимо было встретиться с Викешей и Аликеном. Ты ведь видел Викешу, она прилетела вместе с нами. Я хотела уже улетать, когда им удалось перехватить сообщение о зачистке. Времени не было, я должна была им помочь. И послание отправить я не могла, ведь разведгруппа была где-то рядом. Перехвати они его, это поставило бы под удар всех остальных.
Она говорила все это, не останавливаясь, как заученное наизусть стихотворение, и с каждым глотком воздуха, который она набирала в грудь, чтобы продолжить, обида и разочарование все больше овладевали ей.
— Я понимаю, что вы могли погибнуть из-за меня. Но это же — дети, Урджин, они ни в чем не виноваты.
В этот момент безразличие на его лице сменилось чем-то другим. Яростью, очевидно, потому что Урджин почувствовал, что больше не может слушать весь этот сострадальческий бред.
Он вскочил с кресла, и, двинувшись на нее, заставил Эсту прислониться к стене.
Урджин схватил Эсту за плечи и стал трясти.
— Ты хотя бы понимаешь, что чудом осталась в живых? Ты осознаешь, что твое присутствие там могло стать причиной военного конфликта? Ты знаешь, кто ты и в чем заключаются твои обязанности по отношению к своей Родине? Ты моя жена, ты понимаешь, что такими поступками подставляешь меня и мой народ под удар? Ты подвергла опасности не только свою жизнь, ты чуть не угробила своих близких, Эста!
Она знала, что он прав, и от чувства внутреннего противоречия, которое возникло в ней при выборе между беззащитными детьми, такими же, как и она, полукровками, и не существующем на самом деле долгом перед своей наполовину родной планетой, ей стало жалко саму себя.
— Почему ты так жесток? — закричала она и толкнула его в грудь.
Непрошенные слезы застлали ей глаза.
— Отпусти меня, отпусти, сейчас же! — ее голос дрогнул.
Урджин не отпустил ее, наоборот, двинулся вперед, придавив своим телом к стене. Эста задохнулась, почувствовав, как желание близости с этим человеком вновь зарождается в ней.
— Ты знаешь, что я прав. И эти слезы тебе ничем не помогут.
— Отпусти меня, — снова попросила она.
— Нет, не отпущу, — тихо ответил он.
Она почувствовала, как он целует ее лоб, затем висок, щеку, все ниже и ниже, направляясь к губам. Эста вдохнула полной грудью, сжав его рубашку в своих ладонях, и повернула лицо навстречу его поцелую.
— Малыш…
— Урджин… — промурлыкала она.
Он раскрыл ее губы и с жадностью впился в них. Его руки заскользили ее шее, плечам, нежной груди, скрытой от него тонким слоем хлопчатобумажной ткани. Секунда, и она была уже без майки, еще секунда — и прекрасные округлости легли в его ладони. Он склонился и прикоснулся своими теплыми губами к ее соску, пощекотал его языком и втянул в рот.
— Урджин, — простонала Эста и рванула с него рубашку. Пуговицы разлетелись в разные стороны, полы рубашки разошлись, обнажив самую красивую на Свете мужскую грудь.
Он снова прижался к ней, расстегнул ее штаны и одним ловким движением сорвал их с Эсты. Она только и смогла, что потянуть застежку его брюк, высвободив ту часть тела, которую хотела сейчас больше всего. Немного опасаясь причинить ему боль, она дотронулась до его набухшего естества, проведя по нему рукой.
— Эста! — закричал Урджин.
— Больно?
— Нет, малыш, невыносимо.
Он раздвинул рукой ее бедра и прильнул пальцами к ее лону. Ощутив ее влагу на своих руках, Урджин застонал. Она хотела его так же сильно, как и он ее. И одна только мысль об этом казалась ему самой сладостной. Он аккуратно нащупал набухший бугорок ее тела и стал ласкать его пальцами. Ноги Эсты подкосились, и она повисла на муже.
— Тебе нравится, как я тебя трогаю?
— Да, — выдавила из себя Эста.
— Хочешь, я буду делать то же самое языком, как тогда, ночью? Очень нежно, пока ты не закричишь?
В ответ на это Эста положила руки ему на плечи и приникла к его телу.
— Эста, — прохрипел Урджин, приподнял ее бедра и медленно погрузился в нее настолько глубоко, насколько мог.
Она закричала и впилась пальцами в его плечи.
— Больно?
— Нет, — ответила она и через мгновение погрузилась в глубокое забытье.
Ее разбудил солнечный луч, тайком проникший через окно и беспощадно слепящий ей глаза. Она хотела было отвернуться от него, но абсолютно потеряв ориентацию в пространстве, перекатилась на самый край кровати и упала вниз.
Эста произнесла нечто не членораздельное, пытаясь понять, что произошло и почему она лежит на полу. Мужественные руки одним движением подхватили ее и вернули в теплую постель.
— Тебе не удастся так просто скрыться отсюда, — совершенно серьезно сказал Урджин и подмял ее под себя.
— Я подумала, что Вы утомились за сегодняшнюю ночь, Ваша Светлость, — парировала Эста.
— Вы ошиблись, супруга, — ответил Урджин и поцеловал вершинку ее груди.
Когда Эста поняла, что Урджин собирается повторить то же самое, что он вытворял с ней в ванной ночью, она зажмурилась и напряглась.
— Малыш, тебе не нравится, когда я целую тебя здесь?
Она почувствовала, как его горячее дыхание обжигает ее, и нежные губы прикасаются там, где находилось самое сердце ее чувственности.
— А может, ты не хочешь, чтобы я трогал тебя вот так?
Урджин стал играть с ней языком, и Эста закричала, выгнувшись на кровати. Она попыталась свести ноги вместе и ускользнуть от него, но Урджин руками развел их и, не обращая внимания на ее телодвижения, продолжил свои ласки.
Эсте было стыдно лежать перед ним обнаженной, когда он рассматривал ее тело, нежно поглаживая рукой шелковистую кожу и нашептывая приятные слова на ушко. Но сейчас острое чувство стыда смешивалось с чем-то другим: желанием, чтобы он не останавливался и продолжал, продолжал до тех пор, пока не сможет больше ждать и со стоном возьмет ее снова.
Урджину доставляло удовольствие наблюдать за ее нелепыми движениями, когда она, совершенно не стесняясь, просила его не прекращать. Ему безумно нравилось ее тело, все тело, и та его часть, от ласк которой Эста взрывалась на глазах, притягивала его не меньше, чем мягкие припухшие от поцелуев губы или округлая набухшая грудь. И сейчас, ощущая ее аромат, мягкость шелковистой кожи ее бедер, влагу ее желания и теплоту ее плоти, он сходил с ума от ощущения того, что безраздельно владеет ей, и она вся без остатка принадлежит ему.
— Урджин, — наконец, закричала Эста.
Он тоже не мог больше ждать. Он хотел слиться с ней, почувствовать, как она принимает его.
