— Обхипхопал ты хипхопку свою!
— Твой батяня парнерубку достал,
— Да срубил на диво парубка,
— Краснощёкого да ладного,
— Нежной попкой шоколадного, да.
— На него он не надышится,
— Он его Эоном Новым нарек,
— И купил ему все радости,
— Красну шапку да рубашечку,
— Да гороху, да бобов.
— Ты ж не смог Отца нарадовать.
— И тебя он выгнал вон, шельмеца,
— Во тьму внешнюю, потешную, блядь!
— Так-то, ражий будлыган-будинец,
— Шиллер-мыллер цельноструганный,
— Растаможенный себе на беду:
— Никуда теперь не денешься!
Я ж, беспочвенно подставив заре Полированное ветром ебло,
Ухожу путём непуганным.
Единственная значимая правка — в предпоследней строке: было «маринованное ветром», стало «полированное ветром». Это вообще характерно для поздних правок Пьеро: замена сложного, неочевидного эпитета или метафоры более простой и доступной для восприятия неподготовленного читателя.
Песенка сахарного петушка, обращённая к юной резвушке, купившей его
Ты не прыгай, не маши, не визжи —
Полижи меня да в рот положи:
И обрадую тебя, и смущу —
Липкой сладостью тебя угощу,
Поделюсь своей судьбой — ах, судьбой! —
Угощу тебя собой — ах, собой!
И расклеюсь, доживусь домоту —
У тебя я весь растаю во рту.
Пусть же снятся мне в пустом забытьи Сладострадостные губки твои.
Стихотворение сочинено 4 декабря 312 года, непосредственно после видения, в котором Пьеро явился Неуловимый Джо. Первое чтение — с крыши павильона (см. Полное и окончательное безобразие, материалы). Судя по всему, записано достаточно поздно. Текст без помарок (имеется одно незначительное исправление: «ах» вместо «блядь»).
Помимо банальной фрейдистской интерпретации, стоит обратить внимание на систему образов.
Поэт полемизирует с евангельской системой метафор, в которой избранничество маркировано образом соли. Иисус говорит ученикам — «вы соль земли» (Матф. V 13), в дальнейшем образ «соли» сопровождает христианский и постхристианский дискурс на всём протяжении его истории — вплоть до устойчивой синтагмы «горькая правда» и псевдонима писателя Пешкова («Максим Горький»).
Пьеро противопоставляет этой традиции образ «сладости», которую отождествляет с собой, своим телом.
Не менее важен и тактильно-глифический образ «липкости», «клея»: если Христос понимает свою миссию как разделение, принесение «меча раздлеляющего» (Матф. X 34–35) — образ, близкий всем пророкам всех времён — то Пьеро маркирует себя как липкое, склеивающее начало. В том числе — склеивающее губы, говорящий человеческий рот.
Разрушение своего тела он характеризует глаголом «расклеиться». Собственно, и образ «судьбы», которой он хочет поделиться, восходит к тому же образу сладкого клея.
Интересно отметить тонкую, пунктирную связь с предыдущим стихотворением: очевидно, сладкий сок, слизываемый героем притчи — это и есть та субстанция, которую Пьеро отождествляет с судьбой живущего.
С другой стороны, акцентуализирован христианский по духу образ бедности, скудости. «Дожиться домоту» — старинное выражение, обозначающее крайнюю скудость, отсутствие ресурсов: «Дожили(сь) домоту — ни сахару, ни табаку». Здесь опять же важен образ «сахара»: герой дарит свою сладость Другому, ничего не оставляя себе («весь растаю во рту»). Точно так же, синтетическое слово «сладострадостные» («сладострастие» и «страдание») взывает к христианской системе, где страсти (мучения) святых мучеников желанны им — не в мазохистском значении этого слова, а как знаки внимания свыше.
О, тишина и двести граммов водки! Или пятьсот — и суматошный крик!
Стихи для Напси
По хуям, по хуям, по хуяшкам, по хуюгам, хуинам лесным
ковылём
ковылял
ковыляшка,
и спохуйнички хрялися с ним!
По хуям, по хуям, по хуяшкам,
где берложатся
злые
хуйки,
ковырём
ковырял
ковыряшка,
По хуёбам хуял
напрямки!
Заеботой
зевотой
томился
да по хуюшке-хую
бродил —
да к пиздям да к мудям прилупился,
напиздил,
напиздил,
напиздил.
Корочёный мой пельмень дрочёный
попридох на чужой стороне —
И полёг
ковылёк
золочёный
по весне на казачьем говне.
Бухота,
бухота,
бухотища!
Да лихие
бухие
края!
Тильки тать по проселку просвищет —
и опять
ни хуя, ни хуя.
Кто усрался как барин суровый,
кто уссался как парень лихой —
по сугробам
бежит
самоёба
да Емеля
щукает
мудой.
А хуёк-
мотылёк-
долгоносик
По хуесьям хуяет-хуёт —
погуляй ещё,
маленький
пёсик,
уж покедова
тело
встаёт!
Ой, хуюшка,
подружкам
игрушка,
Ой вы ладушки — что же вы и где!
Расфунила
гугнивая
хрюшка,
и елда утонула в еде.
Эх, не дожить, не дожить, не до жиру —
не дожить, не дожить, не дожить,
не дожить, не дожить, быть бы живу —
да не тужи,
положи,
полижи!..
Осень золотая
Золотая осень — прекрасная пора. Это пора еть своих близких и шить парики из незнакомых девушек.
8 8 8
И нет ничего, что было бы тем, что близко к тому.
Мир меня ловил — не поймал. Кайф меня ломил — обломал. Обломался весь чёртов кайф.
