Сигара погасла. Карабас достал сигарные спички, чиркнул одной. Та вспыхнула — но её тут же задул ветер. Со второй случилось то же самое. Матернувшись, он полез за пазуху за огнивом и трутом.
Тут бульдог тихонечко тявкнул. Что-то его обеспокоило.
В ту же секунду перед Карабасом появилась рука с какой-то серебристой вещицей, из которой торчал вверх куцый хвостик синего пламени.
— Давай скорее, а то у меня уже газ весь вышел, — сказал чей-то голос.
Карабас сначала раскурил сигару, а потом уже повернул голову.
Рядом с ним сидел на рюкзачке хомосапый в красных штанах с тремя белыми полосками и в оранжевой куртке. Пол-лица занимал мощный нос, украшенный тяжёлыми очками в роговой оправе. На голове его была зелёная шляпа с петушиным пером.
— Здоровья и добра, — сказал раввин.
— Типа того, — ответил незнакомец. — Ты про меня знаешь. Я — Неуловимый Джо. У меня есть к тебе личный разговор, Шварцкопф. Довольно серьёзный.
— Я тебя слушаю, — механически ответил Карабас, гадая, стоит ли лазить Неуловимому в голову, если потом он всё забудет.
— Насколько я понимаю, — Джо проницательно прищурился, — ты путешествуешь не для того, чтобы развеяться. У тебя есть как минимум две цели. Первая — это встретиться с черепахой Ториллой, которая тебе кое-что обещала.
— Ты-то откуда знаешь? — Карабас напрягся.
— Ты сам сказал. Вот посмотри у меня в голове, — предложил Неуловимый.
Карабас заглянул в слой воспоминаний, любезно поднятый Джо в кратковременную память — и действительно увидел там себя. Явно под хмельком, но не пьяного. И — да, они говорили именно об этом.
— Но на самом деле, — Джо достал платочек и вытер лоб, — тебя больше волнует другой вопрос. Тебе хочется добраться до Пьеро с Мальвиной и Артемоном. И их страшно покарать.
— А что, я их должен расцеловать и отпустить с миром? — процедил сквозь зубы раввин. — Может, им ещё и мармеладу и шоколаду купить? И леденцов на палочках?
— Лучше подумай, почему это вдруг у тебя разбежалась вся команда. Только не говори, что ты пересидел на бумажной работе, что ты плохой начальник группы и всё такое. Раньше с тобой такого не случалось.
— Потому что раньше я набирал команду сам! — неожиданно для себя вспылил Карабас.
— А тут тебе команду навязали, причём не дали времени на слаживание, — закончил Неуловимый. — Что вызывает у тебя подсознательный протест и даже бунт. В сущности, это бунт против Короля, как отцовской фигуры… Пожалуйста, не смотри на меня так. Кто-то же должен был это тебе сказать? Но я, собственно, не за этим. Видишь ли какое дело. Мне очень нужен Пьеро. Ненадолго, но вот прямо очень.
А ТЫ НЕ ТОМИСЬ
— Скудный луч холодной мерою, — декламировал Пьеро, — сеет разное говно… Типа в Дочку как бы верую, хоть безрадостно оно…
— Глагольная рифма, — предположил Буратина.
— А вот и не глагольная! Мудак ты, братец! — победно возгласил маленький шахид. — Как я верю в Дочку быструю, и во всё хуё-моё! В попе чистую дрочистую, как у Матери её! Я свою супоню мыльницу, в супинаторах сижу… — Может, хватит? — попросил Буратина. Ему не нравилось, что Пьеро несёт какую-то хрень про Дочку-Матерь. Не то чтобы он был сильно верующим, но всё-таки понимал: если много пиздеть, можно и допиздеться. — А из мыльницы-хуильницы я дитёночка рожу! — продолжил маленький шахид. — Или, может, в ней-то я его рощу? — задумался он. — Тогда рифма "свищу". В супинаторах свищу… красиво… Эй, Буратина! А что если Мальвина мне на самом деле обрадуется, а сделает вид, что не обрадовалась? Томит меня этот вопрос! — А ты не томись, — ляпнул Буратина первое, что пришло в голову. — Интересная идея, — протянул Пьеро и глубоко задумался.
ПОЕХАЛИ!
— Такие дела. Ну ты понял.
Этими простыми словами Неуловимый Джо завершил свой монолог.
Карабас бар Раббас собрался с мыслями. Пока Джо говорил, он залез в его сознание очень глубоко. Там, в глубине, было много интересного. Но Карабас ничем не прельстился — он знал, что всё забудет. Его интересовало одно: правду говорит Неуловимый или нет. Получалось, что правду. Даже очень хороший менталист не выдержал бы столь глубокого сканирования. Непонятно было одно — что со всем этим теперь делать.
— Итак, — сказал Карабас, — в сухом остатке имеем следующее. Тебе почему-то очень нужно, чтобы Пьеро увидел какой-то сон. Который ты сам уже видел. Эти штучки со временем я не понимаю, но допустим. Ради этого ты всё это время помогал Пьеро. Мне это неприятно, но чего уж теперь-то. Теперь ты хочешь, чтобы Пьеро успел попасть к Мальвине и пробыл там какое-то время, чтобы увидеть тот сон. Кстати, как ты определишь, видел он его или нет?
— Зайду и спрошу, — Неуловимый пожал плечами.
— Гм, и в самом деле, — раввин вспомнил о способностях Джо и помрачнел. — А от меня ты, значит, хочешь, чтобы я оставил Мальвину, Артемона и Пьеро в покое?
— Не навсегда. Буквально на несколько дней — сказал Неуловимый. — Говорю же: мне нужно, чтобы Пьеро увидел этот сон.
— Зачем тебе это нужно? — нажал Карабас.
— Я же объяснил, — недовольно пробурчал Неуловимый. — Это единственный вариант, при котором нашему Королю не придётся договариваться с Братством. Точнее, с Мультимедиевым.
— Я вижу, ты в этом уверен, — Карабас постарался не повышать голос. — Допустим, ты прав. Теперь объясни, что в этом хорошего. Потому что у тебя в голове это не просматривается.
— Ну конечно. Это область моего задания. В таких случаях Его Величество Тораборский Король накладывает ментальный блок. Тебе он его тоже наложил, кстати. Даже если ты вдруг столкнёшься с телепатом сильнее тебя, он тебя не расколет… Могу сказать одно — я действую в интересах Его Величества.
— Поклянись, — потребовал Карабас.
— Именем Тораборского Короля, — сказал Джо.
— Принято, — сказал раввин после продолжительного молчания. — И долго мне ждать?
— Не очень долго, — пообещал Джо. — Потом делай с ними что хочешь. Я тебе в этом даже поспособствую. Только не проси меня лично убивать Мальвину, я всё-таки джентльмен.
— Есть проблема. Ты не можешь сделать так, чтобы я не забыл твою просьбу.
— Могу, — сказал Неуловимый. — Вот этот парень нам поможет, — он показал на мирно посапывающего бульдога. — Как ты думаешь, он живучий?
— Вероятно, да, — прикинул Карабас. — А что?
— На спящих и умирающих лост-эффект не действует, — пояснил Неуловимый. — Если я ему нанесу повреждения, несовместимые с жизнью, он будет меня помнить, пока не умрёт. Правда, агония не способствует красноречию. Но ты же телепат. И если мы ему сначала что-то расскажем, ты всё это у него вынешь из головы. А в голову ты ему заглянешь. Хотя бы из простого человеческого любопытства. За это время я смоюсь. У тебя лост-эффект практически мгновенно наступает, не знаю почему. Роксаночка моя полчаса меня помнила. Другие — минут пять, десять. А ты — секунды три. Помнится, однажды мы с тобой болтали, так я за спину тебе зашёл. Всего-то за спину! И оппаньки! Пришлось снова знакомиться.
