— Интересно, — сказал он. — А у тебя как?
— Ну как сказать. — замялась Алиса. — Да вроде бы ничего такого. Ничего не болит. и это самое. тоже вроде не беспокоит. — лиса совсем смутилась.
На этот раз кот понял про «это самое». И тут же постарался сделать вид, что не понимает. Он даже отвёл взгляд — и увидел наконец своё левое плечо. Там, где была серая полоска, теперь не было ничего, только бархатная чернота.
Несколько миновений он недоумевал. Потом вспомнил, что полоски — фирменные полицейские — ему нарисовали во время ребилдинга, когда ставили камеры и батареи.
Тут же в голову плеснула, как кипятком, очень плохая мысль. Настолько плохая, что Баз не мог терпеть ни секунды: он должен был удостовериться прямо сейчас, немедленно.
Кот в панике отвернулся от лисы и быстро-быстро ощупал себя. Всё оказалось на месте. Базилио с шумом выдохнул: оказывается, у него дыханье спёрло.
Обернувшись, он заметил, что Алиса тоже отвернулась и что-то трогает у себя в паху. Потом она повернулась. Выражение лица её было очень странным.
— Й-извини, — пробормотала она. — У меня, кажется, там… внутри.
— Что?! — у кота вздыбилась шерсть. Самые ужасные анатомические подробности представились ему — и все они лишали его надежд на счастье в личной жизни.
— Да ничего страшного, не беспокойся, — лиса, кажется, что-то поняла. — Просто странно. Я о таком только в книжках читала.
От таких слов кот отнюдь не успокоился, а скорее наоборот.
— Что? У тебя? Там? — спросил он, выделяя каждое слово.
— Похоже, что гимен, — несколько растерянно сказала лиса. — Ну, плёночка такая. В общем, я. это. как же это называется. девушка. Ты не бойся, это до первого раза.
— Совсем ничего не понял, — пробурчал кот.
— Я тоже ничего не понимаю, — вздохнула лиса. — Да, и тайника тоже нет.
— Жаль, — искренне сказал кот.
— Да чего уж теперь-то. Похоже на стопроцентный ребилдинг. То есть наши тела сделаны заново.
— То есть это не наши тела? — насторожился кот.
— А чьи же? — наивно спросила Алиса.
— Гм, — кот задумчиво почесал баки, которые показались ему непривычно густыми. — В самом деле, чьи же. А как же мозг? Сознание?
— Не знаю, — подумав, сказала лиса. — Значит, кто-то так может.
— В таком случае нам нужно идти, — решительно сказал Базилио. — Нам нужна еда и ночлег. Для начала.
— Нам туда? — спросила Алиса.
Баз хотел выругаться, но сначала посмотрел, куда повёрнут лисий нос. И увидел грунтовую дорогу, рассекающую зелёный склон. Странно, раньше он её не замечал. Зато ощущение близости воды пропало.
— Туда, — подтвердил Базилио.
Дорога оказалась недлинной. Она огибала холм, и взгляду открывалась небольшая поросшая деревьями долина. Среди зелени виднелись островерхие черепичные крыши.
— Ты подождёшь? — нервно спросил кот. — Мы не знаем, кто там живёт, кто тут авторитет, мало ли что… — зачастил он, ожидая возражений.
— Я поняла. Иди. Я тут посижу, устала я что-то, — Алиса показала на кусты, усыпанные мелкими жёлтыми цветами.
Вздохнув с облегчением, Базилио направился в сторону обжитой долины.
Первой местной жительницей, встреченной им, оказалась корова — четвероногая, с вислым выменем. Она тихо паслась при дороге, лениво переставляя тонкие ноги. Кот спросил у неё, как называется деревня. Та посмотрела на него мутным взглядом, мотнула головой и замычала. Говорить она, по-видимому, не умела. Баз немного удивился: он привык, что молочные породы, в отличие от мясных, что-то соображают.
Деревня казалась неухоженной, чтобы не сказать заброшенной. Дома, когда-то добротные, обветшали, садики заросли бурьяном. На кривых улочках никого не было. Базу встретилась только старая кошка, толкающая тележку с навозом. При попытке заговорить она зашипела и быстро скрылась.
Баз шёл вдоль забора, когда услышал скрип. Обернувшись, он увидел сквозь штакетник аккуратный дворик, качели и на них маленькую обезьянку в красных башмачках и с бантиком на хвосте. Кот подумал, что у обезьянки есть родители. И они уж, верно, достаточно смышлёные, чтобы объяснить, что к чему.
Ожидания не обманули. Через пять минут Базилио уже сидел в доме за столом и чинно беседовал с его хозяином, высоким худым шимпом.
В доме было неуютно: темно, тесно, воняло мокрыми шкурами. Обезьян был местным скорняком и сапожником. Правда, по его же словам, обувку ему заказывали всё реже: население медленно, но верно скатывалось в первобытное состояние.
— Да мы чего, мы ничего. живём мы здесь, — бормотал обезьян, подливая коту в кружку желтоватого цвета напиток, который он называл «грип». Наливал он его из банки с обёрнутой суровьём горловиной. — Тихо живём, никого не трогаем. Если б не беда наша… Да вы пейте, пейте, — он снова наклонил банку над кружкой.
Напиток был кислый и коту не понравился. Всё же он сделал очередной вежливый глоток и спросил, кто у них тут авторитет.
Шимпанзе горестно вздохнул.
— В том-то и вся печаль! — вздохнул он тяжко. — Дом пустой стоит, вот мы и без пригляда. Были честным электоратом, а стали кто? Джи-гурда какая-то. Без хозяев совсем опустились. Да что ж вы грипа-то жалеете? Пейте, пейте!
От грипа кот всё-таки отказался, а вот историю местности попросил рассказать с самого начала и в подробностях.
Выяснилось вот что.
Деревня была всегда. Во всяком случае, так считали местные. Когда-то у неё было название, давно позабытое за ненадобностью. Жители частью сами нарождались, частью приходили откуда-то. Откуда — обезьян не знал: сам-то он родился здесь, как и родители, и другой жизни не знал. Родители ему сказали главное: здесь, в деревне — спокойно, а там — всякое случается. Где это «там» и как туда попасть, он не интересовался.
Всего здесь было где-то около полусотни дворов — и ещё Дом.
[41] О доме обезьян говорил с почтением. Он стоял отдельно. Где именно, шимп объяснить не смог: мычал что-то и тряс перед лицом морщинистыми ладошками. Дом тоже был всегда, и в доме изволил жить авторитет. Шимп почему-то называл его «мастером». Мастера всегда было двое: не два, а именно что двое, притом что он были один. Они жили здесь, пока не исполнялись сроки и они не уходили за звёзды, в настоящий мир.
Что все эти слова значат, обезьян и сам не разумел: слышал когда-то от кого-то, да сам не понял, что слышал.
Базилио попытался разузнать подробности, но шимп ничего толком не знал. После долгих расспросов он всё-таки припомнил, что один мастер изволили иметь облик лилейной змеи, другой — были пернаты, а ещё один — с жемчугом. Кот это понял так, что тот являлся по основе двустворчатым моллюском. Все они давно ушли за звёзды. Ныне же остался дом пуст. Что и отразилось на местных жителях самым пагубным образом.
