Что пугало больше всего, так это то, что, кроме позеленевших стен, больше ничего меняться не собиралось. Я не видел ни малейшего признака финиша или чего-то подобного. А цвет продолжал изменяться: от нежно-изумрудного к болотному, пока не стало окончательно казаться, будто я перемещаюсь в недрах глубокой трясины. Ага, и ещё задевая головой за потолок, который прежде находился на расстоянии вытянутой руки. Тоннель точно сужался.
– А-а! – завопил я, попытался ускориться, поскользнулся и шлёпнулся на пузо.
Двигаться тем не менее я продолжил и уже на пузе пролетел через какую-то хрень, напоминающую упругую плёнку.
– Заткнись! – посоветовала Вобла и за ногу оттащила от дыры, закрытой колышущейся зелёной мембраной. – Всё, спасся. Теперь можешь выдохнуть и вытряхнуть дерьмо из штанов. Кстати, на твоём месте я отползла бы в сторону.
В её словах имелся определённый резон. Поэтому я отполз к стене, наблюдая, как полупрозрачная плёнка вздулась и лопнула, пропустив внутрь оглушительно пыхтящего Пашу, который волок на плече дико визжащего Павлушу. В другой руке гигант держал за ногу совершенно багрового Лаврентьева.
Не успела эта компания в полном составе повалиться на пол, как мембрана за их спиной пошла кругами, сходящимися к центру. Потом послышался тихий щелчок, и на стене, где прежде было отверстие, осталась лишь чёрная точка.
– Время, – удовлетворённо пробормотала Вобла и сделала вид, будто смотрит на что-то в ладони. – В норматив уложились все.
– Повторного забега не будет? – прохрипел я и попытался встать, опираясь спиной о стену.
– Ещё способен шутить, – отметил Теодор, по которому никто не сказал бы, что он недавно нёсся вскачь, подобно беговой лошади. – Редкий экземпляр. Должен ещё раз признать свою ошибку. Иногда так сложно разобраться в людях, особенно в тех, у кого такой неказистый вид.
– Я так не сказала бы, – ухмыльнулась Вобла и похлопала меня по щеке. – Таблетка вполне себе ничего. Бабам такие нравятся.
– У меня другие приоритеты. – Емельянович склонился над кучей-малой на земле. – Все целы?
– Относительно. – Паша отряхнулся, точно сенбернар после купания. – На излёте приложился башкой о потолок. Аж в глазах сверкануло, а вот этот кадр, – пихнул он Лаврентьева, и тот глухо замычал, – вообще, на …уй, отрубился прям во время бега.
– Нужно было бросить, – наставительно заметил Теодор. – Приоритеты расставляй правильно. Одна жизнь или две.
– Не подумал. – Паша привалился спиной к стене рядом со мной и, блаженно улыбаясь, закрыл глаза. – Б…ский экстрим! А то давай с парашютом прыгнем, давай с тарзанкой! В горы, блин, сходим.
– Причём здешние развлечения достаются абсолютно бесплатно, – заметил я и, покряхтывая, поднялся. – В следующий раз пригласи своих друзей-экстремалов. Тех, что тебе очень не нравятся.
– Обязательно, – пробормотал гигант и вроде задремал. – Весь мир…
Итак, Зелёный холл, или попросту Дырка. Как ни странно, но и Теодор, и Вобла оказались совершенно правы, именуя означенное место. Круглый зелёный колодец с открытым верхом, откуда по стене спускалась толстая верёвка с кучей узелков. В центре колодца – что-то типа очага из камней, сложенных домиком. Вдоль стен – кривобокие глиняные кувшины. Из одного Вобла стала жадно пить, стало быть, там – какая-то жидкость.
– Что там? – указал я вверх. – Безопасно?
– Вполне. – Вобла поставила кувшин и отёрла губы. – Если не появляется эта мерзость с крыльями. Помнишь, в ледяной пещере, глазки сверху спускались? Это они. На вид – сущий кошмар.
– На вид? – уточнил я. – А так?
– А так – просто пи…дец, – радостно сообщила женщина. – Не знаю, чем они питаются, когда рядом нет человеков, но я нашла агромаднейшую кучу обглоданных черепов. Типа пирамидки.
– Сюда не залетят? – жалобно осведомился Павлуша, до этого пытавшийся привести в сознание Лаврентьева. – Крыши же нет…
– Нет, – согласилась Вобла и пожала плечами. – Но внутрь они почему-то не летят. Тео предположил, что свечение стен имеет отношение к радиации. Твари чуют, что тут опасно, поэтому и не суются.
Тут я не выдержал и рассмеялся. Объяснить, почему, не сумел бы и сам. Но вообще-то только представить: смертоносные твари не суются к нам, потому что мы сидим в смертельно опасной радиоактивной пещере. Реально хохма!
– Что с ним? – спросил Теодор. – Истерика?
– По морде дать? – осведомилась в свою очередь Вобла. – Или так заткнёшься?
– Скучные вы люди. – Я выдохнул несколько раз. По морде не хотелось. – Без огонька.
Теодор присел рядом с Лаврентьевым и что-то сделал с кистью лежащего. Тот тотчас взвизгнул и подскочил, заслоняясь руками. Было хорошо заметно, как по бледной физиономии скользят отражения чувств: смертельного испуга, непонимания и, наконец, облегчения. Хлопнув приведённого в чувство по физиономии, Емельянович перешёл ко второй «обузе» и начал рассматривать опухшую ногу. На лице Теодора я заметил неодобрение. Потом он убрал ремни и шнурки, которыми опутали повреждённую конечность, и достал нож.
– Ампутируешь? – с живым интересом спросила Вобла, а Павлуша протестующе пискнул.
– До этого уже недолго осталось, – пробормотал Теодор и вспорол штанину, плотно заполненную распухшей плотью. – Перелом закрытый, однако началось воспаление. Если в ближайшие день-два не оказать серьёзной помощи, останется одноногим.
– Будешь как настоящий пират, – успокоила женщина хнычущего Павлушу. – Поймаем какую-нибудь летающую хрень, и, если она не откусит тебе голову, научишь её кричать: «Пиастры! Пиастры!»
Я хихикнул, а Паша приоткрыл один глаз, недобро глянул на шутницу и вновь закрыл. По щекам Павлуши бежали огромные слёзы, превращая грязь на коже в живописное месиво. Лаврентьев тяжело вздохнул и провёл кулаком по лбу.
– А что, есть шанс выбраться отсюда в ближайшую пару дней?
– Конечно, есть. – Теодор достал из сумки пригоршню какой-то зелёной фигни. Часть странной каши он сунул в рот Павлуши, приказав жевать, а остатком смазал ногу. – Скажу даже больше: есть шанс выбраться из Бездны в ближайший час. Правда, он настолько мизерный, что я не стал бы его воспринимать всерьёз. Кстати, вероятность покинуть сие гостеприимное место в ближайшие день-два столь же мала.
– Почему-то я так и подумал, – заметил Лаврентьев, и я не услышал разочарования в его голосе: кажется, парень смирился.
– Почему просто не выбраться бы к той реке, где нас догнал Феникс? – спросил я у Теодора, который закончил заниматься Павлушей. – Пройдёмся по пещерке, выйдем на лестницу и чап-чап, наверх.
– Сколько раз мы выходили к Стиксу? – обратился к Вобле Теодор вместо ответа. Та тотчас принялась загибать пальцы на руках. – Не старайся, я считал. Ровно тридцать два раза. То ли нужно обладать невероятным везением, чтобы обнаружить тот самый ход, то ли это ещё одна шутка Бездны. Проходы ведут куда угодно, но только не на лестницу. Мы даже пару раз выходили к Огненному потоку, а толку? Выхода нет.
