Мы с Воблой бежали замыкающими, плечом к плечу, но шаги за спиной всё же первой услышала спутница. Женщина, цвет лица которой теперь напоминал раскраску ягуара, обернулась и выдала изощрённое ругательство. К этому, как я выяснил мгновением позже, имелись все основания. В паре десятков метров за нами неслись костлявые ушлёпки, прежде атаковавшие убежище у водопада. Впрочем, топали не они, а кто-то пока невидимый за колоннами. Но я догадывался кто.
А потом стало ещё веселее. Птички, или кто там обитал наверху, успели опуститься на расстояние, достаточное для того, чтобы их жёлтые (теперь сиреневые) гляделки по размеру сравнились с автомобильными фарами. Кажется, прошлый раз на этом моменте мы благополучно вылезли в люк. Сейчас ничем подобным и не пахло. Кроме того, я различил цокот и скрежет, словно невидимые твари цеплялись за колонны когтями. Вобла же вроде сказала, что они «с крылышками»?
Спросить её об этом я не успел. Нас обоих сшибли с ног, и если меня просто прокатило по скользкой поверхности и впечатало в ближайшую колонну, то женщина была погребена под кучей визжащих уродов. То ли удар башкой о ледяную колонну оказался чересчур силён, то ли я просто испугался, но только сделал первое, что пришло в голову: поднял оружие и выпустил несколько стрел прямо в кучу малу.
Арбалет тут же вырвали из моих рук, а меня ещё раз приложили головой о колонну. Твари бросились в разные стороны, а матерящаяся Вобла поднялась на ноги и покрутила пальцем у виска.
– Дебил, б…дь! – заорала она. – Не они, так ты меня прикончишь.
– Разумно, – согласился Теодор и вернул мне оружие. – Достаточно неразумных поступков. Ага…
Это он уже не мне, а исполинской чёрной фигуре, вынырнувшей из-за полыхающего фиолетовым столба. Зверь собственной персоной в окружении множества истошно вопящих зверят. Много их…
– Выход совсем близко, – сообщил Емельянович, в упор глядя на тёмного монстра, – но люк сломан.
Внезапно он отпрыгнул в сторону, а между нами упало толстое блестящее щупальце со множеством крючков на конце. Ага, хозяева спустились, чтобы поприветствовать незваных гостей.
Что-то скрипнуло над самой головой, и я тут же шарахнулся от колонны. Ещё одна склизкая труба с шипами хлестнула по шестиугольной плите пола и оставила на ней извилистый след. Кто-то глухо ухнул и дико заверещал.
– Быстрее! – Теодор схватил меня за шкирку и швырнул вперёд. – Быстрее же!
Огромные тени заслоняли тускнеющий фиолетовый свет колонн. И, чёрт побери, среди шевеления щупалец я рассмотрел хлопающие перепончатые крылья! Как всё выглядело в сборе – не знаю. Не очень аппетитно.
Направляемый возгласами: «Прямо!», «Налево!», «Направо!», я промчался около пятидесяти метров. То и дело приходилось уклоняться от толстых шлангов, норовивших захлестнуть горло. Пару раз я почти вплотную видел огромные синие шары глаз, напоминающие колбы с бурлящим реактивом. За гляделками монстров шевелилось нечто вовсе непонятное, типа вздувающейся опары. Из этого бледно-серого месива выскакивали челюсти, покрытые слизью, и норовили добраться до моей физиономии.
– Сюда! – Это уже Вобла.
Она стояла у стены, где оранжевым светом сиял круглый проём. Остатки люка, прежде запиравшего вход, лежали под ногами у женщины, но я не стал всматриваться, а с ходу нырнул в дырку. Получилось просто идеально, если не обращать внимания, что я врезался в спину Лаврентьева.
Мы ещё барахтались в чём-то рыхлом типа песка, а Вобла и Теодор уже присоединились к нашей компании. Задерживаться они не стали, учёного просто швырнули вперёд, а мне отвесили чувствительного пинка. Осознав глубинный смысл намёка, я, сначала на четвереньках, а после по-человечески устремился следом за всеми.
Опять колонны, но тонкие, словно стволы берёз, и такие же светлые. Под ногами и в самом деле песок, мерцающий разноцветными искрами. Пар изо рта не шёл, значит, температура поднялась.
Сзади завизжало, и, обернувшись, я увидел, как дыра в стене изрыгнула плотную струю наших преследователей. Выглядели они откровенно не очень: хромали, прижимали повреждённые лапки к груди, но продолжали нестись за нами.
– Что-то тут не так! – выкрикнула Вобла.
– Всё не так, – ответил Теодор и, остановившись у одной из «берёзок», навалился на тонкий ствол. – Помогите мне!
Если все эти пещеры и переходы, действительно, сон местных повелителей, должен сказать, что переходы между локациями им, очевидно, грезятся в наркотическом бреду. Иначе как объяснить все эти жуткие рожи на люках и то, что выходы находятся хрен пойми где. Как этот, например.
Лязгнуло, и ствол наклонился вместе с плитой, на которой стоял. В основании открылся шестиугольный люк, и Вобла сразу спихнула туда Лаврентьева. Не успел тот и пискнуть, как следом уже забросили верещащего Павлушу. Потом туда полез Паша и тут же застрял.
– Нужно было его пускать последним, – почти спокойно заметил Теодор и навалился на кряхтящего здоровяка. – Не давайте им приблизиться.
Им – это паре дюжин костлявых призраков, которые водили вокруг нас хоровод, точно уже наступила новогодняя ночь, и торжество не начиналось лишь потому, что задерживался Дед Мороз. Он, кстати, рычал где-то совсем недалеко. Иногда рычание твари сопровождалось глухими ударами и хлюпающим лаем. Кажется, те, что с крылышками, не торопились отпускать последнего посетителя.
Так и не дождавшись предводителя, «голлумы» решились пойти в атаку. Двигались они уже не так шустро, как прежде. То ли действовал наш допинг, то ли сказывались раны врагов. Пока Вобла хрустела шеями, я успел расстрелять оставшиеся заряды и даже четыре раза попал. Ну а потом пришлось лупить тварей подобием приклада. Твою мать, от них ещё и воняло тухлыми яйцами, бе-е…
Враги откатились назад, а меня дёрнули за рукав:
– Пошли!
Вобла рыбкой нырнула в люк, а я полез ногами вперёд, поэтому успел увидеть, как из-за столбиков выпрыгнула гигантская чёрная фигура и бросилась ко мне. Когтистые пальцы едва не схватили за шевелюру, но в этот момент я провалился, и козёл остался ни с чем.
– Это не то место, – было первым, что я услышал, погрузившись в вязкую мерзость коричневого цвета. – Куда дальше?
– Вон скала. – Теодор очистил лицо от налипшей дряни и указал на круглое каменное полушарие, которое незамутнённым белым цветом выделялось на фоне общего дерьма. Ну а как ещё назвать эту клоаку? Мутная трясина и тёмно-зелёный туман, плывущий над головой. Кажется, скала, как её назвал Емельянович, медленно удалялась от нас.
Стоило начать брести в указанном направлении, как сверху принялись десантироваться назойливые черти. Да что же они от нас никак не отвяжутся? Впрочем, сейчас мы от них почти не отличались: такие же грязные, с лицами, напоминающими уродливые маски.
До белого полушария мы топали минут пятнадцать, и всё это время за спиной раздавалось «шлёп, шлёп». Потом затрещало, протяжно хрустнуло, и наступило время для очень большого «шлёп!». Отлично, все в сборе, мать их так. К счастью, мы уже начали подниматься на чистую каменную поверхность. Здесь Павлуша снова принялся завывать, а Лаврентьев блевать мутной жижей, которой наглотался по дороге.
