Вобла собрала автомат и уставилась на меня немигающим взором голодного удава. Ощутив внутренний дискомфорт, я заёрзал, но очень скоро убедился, как непросто укрыться от этого сверлящего взгляда. Вобла будто специально затеяла эту игру в гляделки, пытаясь вывести меня из полунирванного состояния. Даже закрыв глаза, я ощущал прессинг на лоб, точно кто-то давил на него толстым жёстким пальцем.
– Какого хрена, – пробормотал я и поплёлся в тот аппендикс, откуда мы вторглись в пещеру. – Лучше уж эта тварюка!
Выражение это, несомненно, можно было опротестовать, но металлическая крышка выглядела достаточно надёжно, а Вобла скрылась от меня за поворотом коридорчика. В принципе, сейчас я видел только Сергея с учёной девахой (Серёга полез обниматься). Внезапно девчонка вскочила и громко сказала:
– Да иди ты на хрен, мудила!
После этого она отодвинула ноги ловеласа-неудачника и направилась прямиком ко мне. Бросив свой рюкзак рядом с моим, она плюхнулась на него и, отстегнув верхнюю кнопку на куртке, поинтересовалась:
– Можно здесь припарковаться?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Не один фиг, где сидеть?
– Да не один! – в сердцах ответила она. – Стоит оказаться в мужской компании – и какой-нибудь козлина обязательно считает своим долгом достать до самых печёнок! Хрен у него, видите ли, зачесался!
– Да я вроде тоже мужская компания, – несколько обескураженно хмыкнул я, – и означенный орган у меня тоже имеется.
– Давай на «ты», – сказала она, протягивая мне руку. – Меня зовут Оксана.
Пожав её руку, я предложил ей слезть с рюкзака, уж чересчур она напоминала Наполеона, восседающего на барабане. Хихикнув, девушка решила последовать моему совету и уселась на тёплый пол рядом со мной.
Некоторое время она молчала. Я решил, что она уснула, и сам начал подрёмывать.
– Какие мысли обо всей этой срани? – внезапно спросила девушка, нарушив мою дремоту. – Честно говоря, я ни фига не понимаю! Такое ощущение, крыша вот-вот слетит с катушек. Какие-то подземелья, твари и прочая чертовщина.
– Не знаю, – ответил я, потирая глаза, – мне просто предложили подзаработать деньжат на переноске аппаратуры. Видимо, вашей. А тебе какую хрень наплели?
– Да всякую срань, – раздражённо махнула она рукой, – о заброшенных урановых рудниках, забытых запасах топлива для станций. Вроде как сырьё для оружия. Да только лабуда это всё – нет здесь радиации, даже остаточной, и это само по себе странно. А все эти шахты похожи на чёрт знает что, но только не на остатки уранового рудника.
– Когда-нибудь узнаем, – зевнул я. – Кто-нибудь проговорится. Скажи лучше, ты чё, такая крутая научная деятельница, раз тебя взяли в эту экспедицию?
– А ты как думаешь? – приподняв нос, высокомерно заявила Оксана, но, не выдержав взятого тона, громко прыснула. – Да нет. Просто лаборатории предложили заняться этой работой, пообещали хорошие деньги, вот я и упросила муженька включить меня в состав группы. Лишняя деньга ещё никому не помешала.
– И кто из них твой супруг? – кивнул я на спящих. – Вон тот, молодой? С истерическими приколами?
Оксана зажала рот рукавом, пытаясь удержать хохот внутри.
– Это Семён Кошкарёв, – всхлипнула она, отсмеявшись. – Главный лаборант лаборатории нестабильных изотопов, хоть фактически он выполняет обязанности заведующего лабораторией. Его начальник постоянно за границей.
– Очень ценная информация, – пожал я плечами, – думаешь, объяснила? С чего это тебе так весело стало?
– Да он же педик! Голубой Щенок – вот его кликуха, – опять прыснула она. – Об этом все знают. Да он не слишком-то и маскируется. Любой симпатичненький студентик великолепно проинформирован: лабораторную этому ультрамариновому лучше всего сдавать через задний проход. Если бы он не был таким хорошим специалистом, уже давно получил бы коленом под свой раздолбанный зад.
– И кто тогда?
– Да нет его здесь. – На лице Оксанки появилось досадливое выражение, словно она вспоминала нечто малоприятное. – Мой муж – ректор института.
– Ах вот оно как… – протянул я, пытаясь вспомнить неизменного руководителя того учебного заведения, где мне в своё время пришлось обучаться. В памяти блуждало нечто достаточно древнее, прямо для определения в археологический музей. – Хм, однако…
– И ты мне хочешь попенять за моего старика? – с горечью сказала девушка, и я ощутил, как она напряглась.
– Да погоди ты! Наёжилась, как дикобраз. – Я взял её за холодную ладошку и похлопал по ней. – Ни фига я не хочу сказать. Разве не понимаю, какие ситуации могут быть в жизни. Особенно в наше время…
Ладонь расслабилась и заметно потеплела. На полных чувственных губах промелькнуло выражение, напоминающее благодарную улыбку. Оксана внимательно посмотрела на меня и подвинулась ближе, так, что её обтянутое джинсами бедро коснулось моего. Удивительно, мы одеты, находились в странном и жутком месте, да ещё и невероятно устали… Короче, я ощутил возбуждение. Такова, стало быть, человеческая природа.
– Я тогда училась на первом курсе, – доверительно стала рассказывать Оксана и, запрокинув голову, упёрлась затылком в стену пещеры, – и денег ни хрена не было. Много я могла снять с матери, если папашки не было и духу? Начала подрабатывать, пропустила занятия и на сессии конкретно попала. Думала, всё, вышибут. Вызывают к ректору. Ну, готовлюсь к последнему разговору – и на свободу с чистой совестью. Захожу – сидит. Куда там! В костюме, при галстуке, волосы выкрасил… Казанова, короче. Предложил для начала быть его любовницей, а там как получится. Мне куда деваться? Мать копейки зарабатывает, бабку в больницу положили – денег надо немерено. И учёбу продолжать хочется. Ну и как я должна была поступить?
Глаза её сверкнули набежавшими слезами, а губы скривились, точно от боли. Когда так делала моя супруга, я знал: надвигается грандиозная истерика. Слава богу, кое-какие методы для предотвращения грядущего шторма были мне знакомы. Обняв Оксанку за плечи, я подтянул её к себе и прошептал на ухо:
– Ну, прекрати.
Она замерла, и её голова склонилась ко мне.
– …Я же тебе ничего не говорю. Не буду даже говорить, типа, понимаю твою ситуацию, её может понять только тот, кто сам в ней побывал. Было так – стало по-другому. Что-нибудь хорошее обязательно случится.
– Ты прямо буддист, – Оксана посмотрела мне в глаза и смахнула слезинку, повисшую на реснице, – но знаешь, это успокаивает. Давно со мной так никто не разговаривал.
– Почему-то мне всегда было легче общаться с женщинами, – пояснил я, ощущая, как аромат Оксанкиных духов прошёлся по ноздрям и мягко ударил по мозгам. Говорить становилось всё труднее. – Надо было мне стать психоаналитиком или сексопатологом. Кстати, о птичках, надеюсь, у тебя хорошо получается мстить своему старпёру?
– Ещё как! – как-то нервно хихикнула девушка и совсем плотно прижалась ко мне, отчего мой пенис попытался провертеть дырку в одежде и выглянуть наружу. – Правда, эта старая скотина всё время пытается меня контролировать. Погляди, кого он послал вместе со мной – педика Кошкарёва, Лёху Семенчука – это вон тот крепкий дядька с усами, он работал в Припяти, и теперь у него не стоит, и Евгения Матвеевича Жуковского, тридцать пять лет доблестной работы в Семипалатинске – сам понимаешь.
