– Пусть бежит, – спокойно ответил ей Теодор. – Теперь не страшно.
Подбежав к дыре, я осторожно заглянул в открывшуюся пещеру. Не знаю, что я надеялся увидеть, может, открытое пространство под ясным небом или хотя бы пещеру без потолка. В общем, мне ужасно хотелось вырваться из осточертевших казематов наружу, ощутить свежий ветер и забыть о кошмарном лабиринте, по которому мы двигались к неизвестной цели.
Желание это было так велико, что увиденное вызвало у меня глубочайшую депрессию. Хоть стоило ли расстраиваться, если подумать?
Казимир
Открывшаяся пещера оказалась небольшим помещением, к которому так и просилось определение «уютное». Невысокий потолок источал мягкий рассеянный свет, принятый мной за солнечный. Пол покрывало нечто напоминающее одновременно мех животного и мягкий ковёр. Прыгнув вниз, я убедился: покрытие действительно мягкое, пружинящее, как тренировочный мат. Подобное ему свисало и со стен, гигантскими бородами покачиваясь на лёгком ветерке. Воздух поступал через широкое отверстие в стене, вполне способное пропустить крупного человека, и уходил в другое, точно такое же отверстие. Как ни странно, но, угодив сюда, я ощутил, как мои вконец издёрганные нервы начали успокаиваться.
Зверь, с пыхтением просунувшийся в дыру, посапывая, повесил мне на плечо кажущийся невесомым мешок, а на шею – автомат. После этого осмотрелся и шумно втянул в себя тёплый сухой воздух.
– Хорошо, – сказал он, но его угрюмый тон абсолютно не соответствовал словам. – Как попадаешь в такое замечательное местечко, обязательно случается какая-нибудь хрень.
– Как тогда, на перевале, – подхватила Вобла, поправляя ремень своего «калашникова», – тепло, солнышко светит, птички гадские поют – тишь да благодать. А потом – писец! Черножопые повалили со всех сторон.
Круглый только молча пожал плечами и указал на естественную нишу, образованную двумя массивными плитами, которые сложились домиком метрах в тридцати от нас. Тень от каменного козырька не позволяла различить подробностей внутри, однако налицо было явное присутствие человека: крохотная лачуга, собранная из подогнанных друг к другу плоских камней. Небольшое окошко озарялось слабым сиянием.
– Ну, как я и говорил, – резюмировал Зверь и передёрнул затвор.
– Что будем делать? – Швед нервно потирал цевьё автомата. – Гранату туда – и капец.
– Ничего взрывать мы не будем, – сказал Теодор и спокойным шагом мирно прогуливающегося человека направился к постройке. – Здесь вам ничего не угрожает.
При взгляде на этого человека, не блещущего какими-то выдающимися физическими данными, с трудом верилось, что он смог поднять и отбросить на несколько метров Зверя, весящего по меньшей мере сотню килограммов. Дело тут было нечисто.
– Ну это мы посмотрим, – пробормотал Зверь, не торопясь опускать оружие. – Осторожность ещё никому не помешала. Особенно в таком месте, как это.
Я был согласен с ним на все сто, учитывая недавнюю смерть наших спутников, причём их смерть была столь же кошмарной и непонятной, как и кончина всех предыдущих путешественников. Поэтому я забросил за плечи рюкзак, который протянул мне Круглый, и поудобнее перехватил «калашникова», сняв затвор с предохранителя и проверив, есть ли в обойме хоть один патрон. Как выяснилось, мне подсунули оружие с полупустым магазином. Очевидно, на мою помощь в экстремальных обстоятельствах по-прежнему никто особенно не надеялся. Ну и хрен с вами!
Теодор подошёл к постройке и после секундной задержки нырнул в узкую щель, служившую дверью этой хибары. Я прислушался, ожидая услышать хоть какой-нибудь звук: шум драки, стрельбу, разговор, наконец. Стояла тишина, нарушаемая только шумным дыханием пяти человек.
Зверь махнул рукой, и мы медленно подошли к дому. Теперь стало ясно: неизвестный архитектор постарался на славу, подогнав плиты одна к другой с такой точностью, что ему не потребовались скрепляющие материалы. Строение возвели, судя по всему, очень давно, потому что успели появиться многочисленные трещины, которые, впрочем, никто не собирался заделывать. Да и зачем? Ни снега, ни дождя здесь не было да и быть не могло.
Зверь остановился и, осмотрев людей, оставшихся под его началом, скомандовал:
– Швед и Круглый, остаётесь здесь. Глядите в оба. Круглый, не вздумай лакать спирт! – Потом ткнул пальцем в меня и с ноткой злорадства сказал: – Иди вперёд. Если почувствуешь какое-нибудь говно, кричи. Можешь выстрелить.
– Спасибо за совет, – пробормотал я, подступая к тёмной щели входа. – …дь!
Возможно, мои напряжённые глаза решили сыграть со мной дурную шутку, но мне чудилось, будто в темноте узкого, длинного лаза шевелится смутная тень. Положив палец на спусковой крючок автомата, я резко выдохнул и нырнул внутрь. Никто на меня не нападал, не набрасывался, не царапал и не кусал. Помещение было намного больше, чем казалось снаружи: видимо, неизвестный строитель воспользовался имеющейся расщелиной, пристроив к ней подобие тамбура. На каменном полу лежал кусок мохнатого покрывала. Передо мной стоял, гм, скажем, табурет. По крайней мере, на этой штуке можно было сидеть. Вырублена она была из цельной глыбы, поэтому для удобства её накрыли всё тем же упругим покрывалом. Чуть дальше я заметил полуоткрытую дверь, ведущую в соседнее помещение. Из щели проникал слабый свет и доносился тихий шелест.
– Ну и? – спросил Зверь, возникая из мрака за моей спиной.
От неожиданности я едва не нажал на спуск.
– В-всё нормально, – промямлил я после заминки.
– Ну, тогда топай вперёд. Да не трусись ты так. Мы тебя страхуем.
Из темноты донёсся скептический смешок Воблы. Я, в общем-то, тоже сомневался в сказанном, но куда мне было деваться. Пришлось продолжить свою роль передового отряда.
Главным предметом в соседней комнате, несомненно привлекающим внимание любого входящего, был огромный каменный стол, состоящий из массивной плиты, водружённой на единственную ногу, по толщине превосходящую слоновью. Посреди круглой столешницы стояла штуковина, исполняющая роль настольной лампы. Карандашеобразное тело импровизированного светильника произрастало из небольшого шара, наполненного кружащимся багровым пламенем. Рядом с этой «свечой» лежали листы необычайной толстой чёрной бумаги (если это была бумага). Насколько я заметил, листы были испещрены множеством букв и рисунков ярко-жёлтого цвета. Около стола стоял брат-близнец того табурета, который я видел в прихожей.
Теодор сидел на длинном, узком ложе, имеющем отдалённое сходство с пляжными лежаками. Как и вся остальная мебель, кровать была изготовлена из цельной каменной глыбы. Наш предводитель сосредоточенно листал пачку чёрных листов, временами останавливаясь для внимательного изучения заинтересовавшей его записи. Рядом с ним я заметил толстую книгу с потёртой обложкой, на которой ещё можно было рассмотреть очертания креста. Будь это в каком-нибудь другом месте, я не задумываясь признал бы в книге Библию.
