– Неужели тот самый источник? – спросил он, неохотно расставаясь с кубком. – Он очень долго снился мне. Этот вкус и запах…
– А ты ещё предлагал мне свою мерзопакость. – Казимир тоже приложился к кубку. – Странно представить, что в этом богом забытом месте можно найти нечто, столь явно принадлежащее деяниям Его, но это так. Правда, чтобы проложить путь к источнику, мне пришлось пробить гранитную стену. Но, сам понимаешь, время на это у меня было.
– Да уж. – Теодор покрылся багровыми пятнами. – Если бы я не был убеждён в твоей гибели, не ушёл бы никогда в жизни. Не понимаю, как тебе вообще удалось уцелеть.
– Господь – всеблаг! – Казимир потёр ладонью широкий лоб. – Давно это было, помнится уже с трудом. Стена рухнула аккурат за спиной, а один из камней угодил в затылок. Когда пришёл в себя, начал кричать, но безрезультатно.
– Мы пытались рыть завал, – Теодор приложил ладони к груди, – но он оказался слишком велик, а мы торопились. Ты же должен понять…
– Я не держу обиды, – спокойно ответил Казимир, пряча улыбку в недрах своей необъятной бороды. – Когда я сказал, что очистился, то сказал истинную правду. Тело моё освободилось от терзавших его желаний, а разум – от постыдных страстей. Кстати, почему ты скрываешь свой крест? В подобном месте он должен быть на виду!
Теодор печально улыбнулся и провёл ладонью по груди, то ли нащупывая крест, то ли просто машинально.
– Многое изменилось, Казимир, – негромко сказал он. – Прошло столько времени. Возможно, тебе это и неведомо, но с момента нашего путешествия прошло более ста лет. Больше ста лет ты провёл в Бездне.
Этот разговор был интересен сам по себе, и поначалу я просто не врубился в сказанное. И только когда Зверь изумлённо крякнул, до меня наконец дошло. Сто лет один из братьев провёл в этих катакомбах, в то время как другой, оставив его здесь, столько же времени прожил на поверхности. Это шутка? Почему тогда никто не смеётся и даже не улыбается?
Казимир потёр загрубевшей ладонью лоб и покачал головой, словно его поразила сама цифра, но никак не то, что он до сих пор жив и бодр. По самым скромным подсчётам, братьям стукнуло не меньше чем сто двадцать годков, а выглядели они втрое моложе. Вот хрень какая! В голове носилась всякая ерунда, черпавшая силы в просмотренных фильмах и сериалах. На вампиров эти парни походили весьма мало – отсутствовали необходимые атрибуты. Тогда кто? Русские горцы? Чушь. Озадаченный до крайней степени, я попятился и упёрся в каменную столешницу.
– О чём они говорят? – спросила Вобла за моей спиной. – Какие, на хрен, сто лет?!
– Трындит, наверное, – неуверенно пробормотал Круглый.
Зверь молчал, и, повернув голову, я увидел, как пристально он смотрит на братьев. На его лице отражалось прояснение, словно до великана наконец дошла вещь, до этого ставившая его в тупик. Значит, ему было легче, поскольку я, хоть убей, ни фига не мог понять. Оставалось только слушать продолжение разговора и ждать, когда истина выплывет наружу.
– Сто лет – это много… – протянул Казимир, продолжая потирать лоб. – Время утекло, словно вода. Мне казалось, будто прошло лет двадцать – тридцать. Выходит, все мои знакомые и друзья ушли в мир иной. И даже…
– Она умерла задолго до того, как могла состариться, – очень мягко перебил его Теодор. – Очень жаль, но я не смог быть с ней в её смертный час. В стране была жуткая кутерьма, и я просто не успел.
– Кутерьма? – Лохматая бровь поползла вверх. – Война?
– И не одна. – Теодор замялся, не решаясь сказать. – Знаешь, Казимир, той Российской империи, которая была прежде, уже не существует. После девятьсот семнадцатого Россия перестала быть монархией, а потом произошло ещё столько всего, и я просто не знаю, с чего начать рассказ.
Они замолчали, а я попробовал представить, каково оно – больше ста лет провести в этих казематах, блуждая по бесконечным тоннелям, заполненным смертоносными ловушками. И при этом оставаться в абсолютном одиночестве. Тут же вспомнилось, как я в отрыве от группы оказался в тёмном коридоре, ведущем в неизвестность. Да моей крыше хватило бы и недели.
Ну, кроме того, оставалась ещё и загадка прожитых ста лет. Что это за хреновы долгожители, которые в своём послепенсионном возрасте способны расправиться с группой наёмников?
– Постой, – внезапно сказал Теодор, изумлённо взглянув на брата. – Я как-то сразу не подумал. Ты же так и не добрался до пятого уровня, если тебя завалило где-то здесь. То есть ты не увидел огненного потока. Как же ты смог прожить так долго?
О! Это был тот самый вопрос, который, несомненно, интересовал всю компанию. Не знаю, как остальные, а я затаил дыхание.
Казимир, усмехаясь, глянул на Теодора и погладил бороду.
– Я уже говорил, времени у меня было очень много, – сказал он, расправляя широченные плечи, – но угодил в то место я совершенно случайно. Я попытался, по памяти, отыскать путь к Бесконечной лестнице и заблудился. В одном из переходов пол подо мной обрушился, и я провалился. Теперь я понимаю, это был перст Божий. Наказание грешника за его алчность. Я рухнул прямиком в этот самый огненный поток. Как было в нём, рассказать невозможно, это непередаваемо. Помню лишь жуткую боль, словно вены мои наполнились жидким огнём. – Он покачал головой.
– Как это было? – жадно поинтересовался Теодор, наклоняясь к собеседнику. – Что ты ощущал ещё и как тебе вообще удалось выжить?
– Почему ты спрашиваешь? – изумлённо взглянул на брата бородач. – Разве с тобой было как-то по-другому? Ты же добрался с остатками отряда к потоку?
– Почти, – недовольно поморщился Теодор, точно воспоминания столетней давности по-прежнему не давали ему покоя. – Я остался один: страж сжёг всех остальных на дальнем рубеже, а я каким-то чудом уцелел, но, как и ты, заблудился и свернул не в том месте.
– Так как же… – начал Казимир, но Теодор поднял руку, и тот умолк.
– Там было окно… Пролом, подобный окну, – пояснил предводитель, – провал в полу тоннеля, через который я мог видеть поток. Я ощущал жар, исходящий от него, видел его свет, и он проник в мою голову, когда я смотрел вниз. Должно быть, этого оказалось достаточно.
– То есть скверна сатаны проникла в тебя, – печально констатировал Казимир и угрюмо дёрнул щекой, – и ты поспешил принести её наверх. Грех это. Когда я ощутил, как диавол вошёл в меня, то попытался убить себя, но враг оказался хитрее, обратив моё тело в неразрушимый камень. Тогда я в отчаянии упал, и сознание оставило меня. И во мраке ко мне пришёл ангел Господень и открыл мне Божий план. Я должен был оставаться здесь и в логове врага человеческого очиститься от скверны. Я нашёл эту пещеру и выстроил в ней скит, где ежедневно предаюсь молитвам.
– И только? – поинтересовался Теодор с лёгкой усмешкой. – Я же читал твои записи. Бездна, по крайней мере её верхние уровни, знакома тебе в совершенстве. Даже аль-Хазред не даёт такого точного описания, ограничиваясь расплывчатыми намёками, лишёнными подробностей. Казимир, твои записи, если их отредактировать и издать, затмят писанину Блаватской и Кастанеды.
