Выполнить этот приказ было нетрудно: я просто разжал пальцы, и оружие шлёпнулось на неподвижное тело лысого водителя. После этого огромная лапища обшарила меня и обнаружила пистолет за поясом. Его тоже забрали. Опять.
– Ну и на кой хрен ты подстрелил Шведа? – поинтересовался Зверь, прекращая сверлить мой висок, и появился в поле зрения. – Или ты решил избавиться от всех нас? Воблы я с тобой почему-то не вижу.
– Я думал, Швед – это паук, – тупо сказал я, разводя руками.
– Что? – изумился Теодор, являясь передо мной. – Какой паук?
– Сдаётся мне, парень свихнулся, – резюмировал гигант, изучая моё лицо. – Хотя нет, я видал тех, у кого башню сносило. Этот вроде не из таких.
Видимо, мои слова нуждались в объяснении.
– Было плохо видно, – сказал я, – а впереди мелькнуло, и я решил, что это большой паук. Мне попался такой. Очень быстрый.
– Угу, угу, – покивал Теодор, – есть здесь такая пакость. Действительно, очень опасные. Странно, как он вообще жив остался.
– Так это же хренов везунчик, – сказал Зверь, с прищуром глядя на меня, и легонько ткнул стволом в грудь. Внезапно его словно прорвало, и он схватил меня свободной рукой за грудки, без каких-либо усилий вздёрнув над землёй. – Сука! Отвечай, что ты сделал с Воблой, падла!
– Она упала в водопад, – прохрипел я, почти ничего не соображая: мне начало казаться, будто я вижу очередное сновидение в бесконечной веренице следующих один за другим кошмаров. – Я пытался её удержать, но руки замёрзли, и она упала. Я очень устал и хочу есть. И пить хочу. Я уже не могу. Я ничем ей не мог помочь. Честно.
Зверь в сердцах выматерился и отшвырнул меня к стене:
– Лучшие люди, отлично подготовленные и обученные действовать в любом дерьме, гибнут один за одним, а всякое бесполезное говно выживает. И ещё вот этот педик…
Он пнул ногой распростёртого Шведа, и тот пошевелился, издав лёгкий стон. Теодор изумлённо вытаращился на стонущего водителя:
– Так он живой?
– А чего ты хотел – говно не тонет. – Зверь носком ботинка приподнял край замызганной кожанки лысого водилы, обнажив чёрную ткань бронежилета.
Но не это привлекло моё внимание, а толстенький пояс, с кармашками. Один из них был расстёгнут, и наружу выглядывали (ку-ку!) хорошо узнаваемые зелёные купюры. Если каждое отделение пояса было заполнено баксами, то у Шведа при себе хранилась просто фантастическая (с моей точки зрения) сумма.
– Предусмотрительный парень, – покачал головой Теодор, – хоть раз ему эта штука помогла.
– Су-уки! – протянул водитель, распахивая мутные глаза и пытаясь встать. – Я вас…
Зверь, угрюмо разглядывавший лежащего, поднял руку с автоматом и дал короткую очередь, угодив Шведу прямиком в лоб. Пол под головой лысого превратился в маленькую лужу, простирающую свои ложноножки в разные стороны. Кажется, кровь пузырилась, но присматриваться я не стал. Достаточно было зрелища раздавленного пулями черепа. Теперь Швед был окончательно и по-настоящему мёртв.
– Ну и зачем? – спросил Теодор, не предприняв никаких действий для предотвращения этого хладнокровного убийства. – Чем нас меньше, тем хуже для дела.
Зверь заскрежетал зубами.
– Для дела? – переспросил он, надвигаясь на Теодора. – Для какого дела? Какого сраного дела будет хуже, если я увалю вас всех?! Для твоего? Так оно мне и на хрен не всралось! Главное дело сейчас для меня – это выжить! А здесь я полагаюсь только на себя. Ни ты, ни этот заморыш, – кивок в мою сторону, – мне не помогут. Поэтому я вышибу из тебя карту и пойду наверх. А если ты полезешь в залупу, я прикончу тебя, как эту лысую падаль!
– Мы идём вниз, – совершенно спокойно возразил Теодор. – Карта мне ещё нужна, так что ты её не получишь. И не стоит мне угрожать. По-моему, в прошлый раз я всё объяснил достаточно хо…
Зверь молча ударил его кулаком в челюсть и одновременно коленом в пах. Даже с виду удары были очень сильные. Настолько мощные, что мне хватило бы и половины для продолжительного сна. Теодор не выдержал и опрокинулся на пол. Не дожидаясь, пока противник опомнится, великан несколько раз пнул его ногой в живот, а потом навалился сверху, стремясь задушить согнутой в локте рукой. Теодор попытался разжать смертельный захват, но время было упущено, и лицо предводителя начало наливаться жуткой синевой.
И тут я сообразил: передо мной стоит некислый выбор, с кем я хочу остаться посреди этого жуткого лабиринта. Один из претендентов хотел продолжить спуск, а второй желал найти дорогу наверх, к спасению. Правда, спасения он искал для себя одного и вряд ли стал бы тянуть обузу вроде меня. Поэтому особо выбирать не приходилось.
Я поднял автомат, отобранный у меня Зверем, и прицелился. Великан уже особо не напрягался, считая дело сделанным. Он лениво посмотрел на меня, и я нажал на спуск. Очередь сбросила его с противника и прокатила по земле. Раздавшееся рычание больше подходило медведю, чем человеку. Невзирая на полдесятка пуль, нашинковавших его, Зверь умудрился встать и, покачиваясь, уставился на меня.
– Т-ты? – изумлённо спросил он и потянулся к лежащему на земле автомату.
Почти не целясь, я выпустил ему в грудь оставшиеся заряды. Громила обрушился на пол и засипел, дёргая ногами, словно поверженный слон. Он оторвал голову от земли, и я увидел побелевшие от боли глаза и окровавленный рот. Жуткий вопль нарушил тишину пещеры, после чего Зверь замер без движения. Силы окончательно покинули меня, и я уподобился остальным, растянувшись среди трупов и полутрупов, больше напоминая первых, чем вторых.
Сознания я не лишился, поэтому хорошо слышал тихое клекотание со стороны лежащего Зверя. Очевидно, столь мощный организм не спешил расставаться с жизнью, цепляясь за неё до последнего. Спустя некоторое время зашевелился Теодор. Честно говоря, я уже подумал, что остался совершенно один в окружении мертвецов, поэтому, когда он подал признаки жизни, искренне обрадовался.
Мне было видно, как Теодор встал и склонился над Зверем. Изучив тело и убедившись, что оно всего лишь тело, он направился ко мне. Я был способен только лежать и смотреть на него, не в силах пошевелиться, словно из меня высосали всю начинку, способную на перемещение. Уже не в первый раз приходилось чувствовать себя опорожнённым футляром, и не могу сказать, будто мне нравилось это ощущение.
Сделав какие-то выводы, Теодор открыл один из мешков, лежащих около стены, и достал оттуда булькающую флягу. Тотчас жажда моя стократно усилилась, превратив язык в кусок наждачной бумаги, скребущей по нёбу. К счастью, мои мучения продолжились не больше минуты. Подняв мою голову, спасатель беспомощных почти силой влил в иссохший рот несколько живительных глотков. Я представил, как вода тотчас зашипит и испарится, но она, к счастью, отправилась по назначению.
Оторвав флягу от моих губ, Теодор некоторое время смотрел на меня, а потом дал сделать ещё несколько глотков. Ощутив себя лучше, я сумел пошевелиться и даже проскрипел нечто, имеющее в контексте намёк на слово «голод». Кивнув, Теодор положил флягу рядом со мной и совершил ещё одно короткое путешествие, вернувшись с открытой банкой консервов. Боже мой, и как я мог подумать, что эта волшебная еда способна приесться. Я едва не сожрал мясо вместе с банкой. Жесть должна была усвоиться в желудке без остатка.
