– Я боюсь, – начала всхлипывать Ольга. – Зачем мы вообще влезли во всё это?
Мы. Угу. Однако, скажи кому, что ради сраных трёх штук зелени мне пришлось пройти сквозь сраную преисподнюю, полную сраных чудовищ, ведь не поверят, скажут – прикалываюсь!
Да и теперь – опять. Нет, я понимаю, сотня тысяч или десять миллионов – очень впечатляющая сумма, особенно для нищеброда, подобного мне. Но я же знаю, куда предстоит сунуться! И эти грядущие миллионы совсем не греют на низком старте, потому что неизвестно, будет ли финиш вообще.
В гараже рядом с «геликом» Утюга и «поршем» Дианы разместились три микроавтобуса, блестящие пятачком от «мерседеса». Автоматчики уже начали организованно грузиться, причём никто из них не собирался прятать оружие. Интересно девки пляшут. А если нас менты стопорнут? Впрочем, Хробанов, который пристально рассматривал экран телефона, должен был предусмотреть такой форс-ма жор. Пока мы здесь, в него можно верить: Сергей Николаевич не подведёт.
Самойлов протопал мимо и, пробормотав: «Ёп-та, тудыть-растудыть», занял место в головной машине рядом с водителем.
Подошёл Хробанов и, улыбаясь краем перекошенного рта, сказал:
– Прошу прощения, но Ольга Владимировна поедет с Виктором Семёновичем. Во избежание недоразумений.
Я угрюмо посмотрел на него, и Хробанов пожал плечами, типа он не при делах. Однако я просто жопой чуял, что во всей этой ситуации он принял непосредственное участие. Поэтому, скорее всего, и выглядел таким виноватым.
– Не переживай, – осторожно расцепил я пальцы супруги, клещом вцепившейся в меня, – пока ничего страшного не происходит, а потом я тебя в обиду не дам.
Жена, шагнувшая было в сторону, остановилась, пристально глядя мне в глаза, и вдруг, прищурившись, сказала:
– Знаешь, а ведь ты теперь хоть на мужика стал похож. Будь ты таким раньше, я никогда бы… – Она порывисто поцеловала меня в губы и, махнув рукой, зашагала к микроавтобусу.
Хробанов встал рядом и, тяжело вздохнув, похлопал меня по плечу:
– Не переживайте так сильно, у вашей супруги будет достойная защита. В случае возможной опасности, естественно.
Тут меня слегка накрыло. Нет, ну сами подумайте: дерьмометр последние пару часов показывает: солнечно, жизнь стремительно налаживается, а когда заглядываешь в задницу, куда тебя настойчиво запихивают, дух захватывает от отсутствия дна. И тут тебя начинают утешать.
В общем, пару минут я высказывал всё накипевшее Хробанову, употребляя, кстати, совсем другие выражения. Ну, те, по слухам, широко распространённые среди представителей высшего света в эпоху позднего Средневековья. Сергей Николаевич слушал меня с выражением престарелого орангутанга, страдающего древним геморроем, и все мои усилия пропали втуне. Как ни странно, но заставило поморщиться слушателя лишь сочетание «старый сморчок». Должно быть, нечто из прошлого. Нужно запомнить.
– Вы всё? – поинтересовался Сергей Николаевич, когда я слегка выдохся. – Если нет, давайте продолжим во время движения. У нас, действительно, существует жёсткий график, из которого желательно не выходить. Сами должны понимать, чем чреваты нарушения плана, когда это связано с Бездной.
Я понимал. Поэтому заткнулся и полез в кабину, куда мне указала рука «старого сморчка». Сам он тотчас занял место рядом, и наш караван отправился к ближайшему, мать его, оазису.
Дождь снаружи совсем взбесился, превратившись в натуральный потоп, и дворники с повизгиванием катали воду по стеклу, точно капли решили устроить себе своего рода луна-парк. Лупинг, мля. Видно было только задницу микроавтобуса, едущего впереди, и то расплывчато, словно он находился не в фокусе. Внутри меня появилась слабая надежда, что сейчас мы воткнёмся в тыл переднего «мерседеса», все сломают себе конечности, и поход перенесут к чёртовой матери. А там, глядишь, Утюг загнётся, и мероприятие похерится насовсем.
Короче, я просто горел неистовым желанием вновь оказаться в Бездне.
Включилась рация, закреплённая на торпеде, и голос Самойлова заквакал пьяной жабой:
– Всех му…, сидящих за баранкой, предупреждаю: если какая-то б…дь устроит аварию, лично отпилю его бубенцы и заставлю сожрать. Предупреждаю, потому что грёбаный маршрут идёт через центр, а там полно других му…, кроме вас.
Здоровяк, сидевший за рулём, громко гыгыкнул. Я обратил внимание, что по большей части водитель ориентировался по экрану навигатора у баранки, осторожно сверяя его показания с видом в лобовом стекле. Ну не козёл? Неужели никто, кроме меня, не желает отложить эту чёртову поездку?
– Ты хоть знаешь, что скоро сдохнешь? – дружелюбно осведомился я у водилы. – Ну, сначала спустишься под землю, где тебя станут преследовать жуткие монстры, а уж потом – кирдык.
– Прекратите, пожалуйста, – попросил Хробанов, отвлекаясь от изучения очередного девайса. – Не стоит беспокоить водителя.
– Наркоман, шоле? – спросила глыбина, даже не думая беспокоиться. – Или Иегова? Шо те, шо другие – дурные шоп…дец.
Ну и к кому я собирался достучаться? Это же расходный материал. В фильмах эти дуболомы только ходят с автоматами, строят морды кирпичом и гибнут, до последнего отстреливаясь от нападающих монстров. Почти все составляющие аутентичного сюжета подтянулись. Дело за монстрами.
– Вы не желаете обсудить некоторые вопросы, касающиеся нашей экспедиции? – поинтересовался Хробанов, показывая мне изображение какой-то необычно уродливой твари, охваченной языками пламени. – Помнится, вы упоминали…
– Сергей Николаевич, – очень вежливо начал я, но всё же сбился. – Идите в жопу!
– Понимаю, понимаю, вы чрезвычайно обижены за все неприятности, которые мы вам доставили. Однако войдите в положение…
– Неприятности, ха! Я вам сейчас голову отломаю, и мне за это ничего не будет, ясно?
Хробанов замолчал, рассматривая меня с таким скорбным недоумением, точно я в чём-то нарушил стройное течение его мыслей.
Вновь затарахтела рация, но в этот раз послышался голос не Самойлова, а чей-то густой бас. Видимо, подключился один из тех, кого Виктор Семёнович последний час учил уму-разуму.
– Тут такое дело… – Мы выслушали пару секунд шипения. – Стену-то мы разобрали и даже обломки начали вывозить… – Вновь молчание.
Потом вступил Самойлов:
– Ты с такими перерывами будешь жену сношать, понятно? Что там у вас опять приключилось? Дебил в очочках приехал?
– Так в том-то и дело. Этот му… облизывает каждый рисунок и бормочет о тысячах баксов, если удастся продать рабельеф.
– Чего? Ты укурился? Какой, на хрен, рабельеф?
Хробанов громко хрюкнул. Потом снял рацию с торпеды и принял участие в научной беседе двух светил.
– Виктор Семёнович, он имеет в виду барельеф. Там, под слоем камня и штукатурки, имеется очень древняя лепка. Она действительно имеет огромную научную и денежную ценность.
