– То есть, если бы тогда с Теодором ничего не случилось… – Внезапно мне показалось, что я шагаю по тонкому шатающемуся мостику над бездной. Над Бездной, чёрт побери!
– Ты умер бы, как и я. – Я уже начал различать черты лица, и это пугало меня почти до безумия. – И остался бы здесь, как и я.
– А если отказаться? – Тут я и сам сообразил, насколько глупо это звучит. – Ну, бросить всё и удрать, куда глаза глядят?
– Скорее всего, так или иначе, но обстоятельства вынудили бы вернуться, – пожала Оксана плечами. – Но если уж так настойчиво избегать предначертанного, то повелители запустят механизм наказания. Дабы остальным козлам было неповадно.
– Какой механизм? – спросил я осипшим голосом.
– Абдул аль-Хазреда, преодолевшего Бездну и написавшего «Некрономикон», недаром называли безумным. Оставаясь бессмертным и практически неуязвимым, поэт удрал на отдалённый остров и поселился там с семьёй. Потом сработало проклятие повелителей, и Абдул сошёл с ума. Он убил всех своих детей, внуков и правнуков, а после нашёл способ покончить с собой.
– Невесело, – констатировал я. – Ну и как с этого спрыгнуть? В смысле, может, пригласить какого экзорциста или батюшку, чтобы святой водой побрызгал?
Оксана расхохоталась. Волосы её разлетелись, и на мгновение показалось, что я вижу всё лицо. По спине побежали ледяные мураши.
– Не болтай ерунду, – погрозила она пальцем. – Метку способен снять лишь тот, кто сам её поставил. Прецеденты, правда, имелись, но почему Бездна отпускала своих посланников, неизвестно. Пока это и не важно. Важнее другое. И Ад, и Рай равно не желают появления третьей силы, способной сместить имеющееся равновесие. Поэтому они начали действовать. Например, Феникс – посланец Рая. Птица сжигает носителя души вместе с ней, и если она добралась до тебя – исчезаешь без остатка. Хуже всего, что Феникс – порождение Огненного потока, поэтому великолепно чует всякого, кто связан с ним.
– Угу. – Я принял очередную позитивную информацию к сведению. – А Преисподняя? Кого сюда прислали черти?
– Никого, – вновь рассмеялась Оксана. – И Небеса, и Пекло не способны проникнуть в Чистилище напрямую, поэтому они действуют через инструменты самой Бездны. Рай оживил часть Огненного потока, а Преисподняя использует… – Указательный палец сначала неопределённо покрутился в воздухе и вдруг указал на меня.
– Что?! – Попятившись, я едва не шлёпнулся на задницу. – Меня использует?
– Не тебя одного. Вас всех. Агентов Бездны.
Сначала я хотел взяться за голову и поискать там знаковые атрибуты – рожки, например. Нет, в том, что они там имеются, я почти не сомневался, но повинна в их наличии скорее Ольга, которая в данный момент (если очень повезло) продолжает постигать секреты этого офигительного места. Впрочем, в утверждении инфернальной гостьи, как мне показалось, имелся один логический прокол.
– Погоди, – теперь я старательно контролировал все взгляды в сторону собеседницы. Желание рассмотреть её лицо пропало напрочь. – Но если Рай получил доступ к Огненному потоку, а Преисподняя пытается использовать агентов Чистилища… – Я развёл руками, изображая недоумение.
Почему-то мне показалось, что на невидимом лице появилась улыбка. Недобрая такая.
– Скажем так. – В голосе действительно ощущалась усмешка. – Пока твои действия устраивают все три стороны. Ты – очень хороший козёл, поэтому, скорее всего, тебе разрешат спастись и в этот раз. По крайней мере, меня точно прислали для того, чтобы помогать.
– Скажи, – в горле даже пересохло, – а от тебя той, прежней как человека, хоть что-то ещё осталось?
Этот вопрос меня действительно интересовал. По ряду причин.
Холодные пальцы коснулись щеки и вдруг повернули мою голову. Безумный блеск глаз, прячущихся за волосами, несколько поутих, и в них появилось нечто более подобающее человеку. Кажется, я начал различать знакомые черты лица погибшей девушки. И в этот раз не ощущалось никакой потусторонней жути.
– Поцелуй меня. – Слова едва различались. Поднялась вторая рука, и тонкие твёрдые пальцы легли на мой затылок. – Прошу…
Несколько секунд я ощущал касание губ на своих, а после лицо Оксаны вдруг стало похожим на кисель из густого тумана. Прикосновение пальцев пропало, а вместо этого появилось чувство быстрого падения. Я летел в серой мгле, и бесформенные тени мелькали в тумане по обе стороны от меня. Иногда я различал только смутные пятна, а иногда они становились похожи на огромных крылатых существ.
Внезапно одно из них оказалось совсем рядом и полыхнуло большими пылающими глазами. Меня окатило таким ужасом, от которого сердце забилось в самый дальний уголок пятки и замерло. Мощная конечность вцепилась когтистыми пальцами в плечо и рванула к себе.
Под мерзкий хруст выламываемого сустава я подскочил на полу и ошалело уставился на женщину, сидящую рядом. Остальные продолжали спать.
– Проснулся? – негромко поинтересовалась Диана и, поднявшись, махнула рукой. – Пошли поговорим.
Давай дружить
Самая главная из всех змей подколодных осторожно обошла девушек, лежавших рядом со мной, переступила ногу бойца, украшенную окровавленной марлей, и в некотором замешательстве остановилась, осматриваясь. У двери, которая спасла нас от жуткой погибели, тихо посапывал Лис. Он с такой нежностью прижимал к себе автомат, точно собирался предложить оружию руку и сердце. У каменной головы второй часовой вольготно разбросал руки и ноги в стороны, забросив автомат под голову. Как испытавший то же, только раньше, могу подтвердить: после произошедшего – далеко не худшая подушка. Последний из уцелевших воинов калачиком свернулся у родника, если эту штуку продолжать называть привычным словом.
Диана с подозрением изучила дальний угол, подняла с пола крохотный камешек и бросила. Снаряд угодил в один из огромных грибов, судя по всему, смущавших женщину, и спокойно скатился на пол. Грибы совершенно индифферентно отнеслись к подобной наглости и не стали бросаться на обидчицу. Никто не зарычал, что, в общем-то, странно. А впрочем, может, они затаились?
Всё это время я, позёвывая, наблюдал за телодвижениями главной сволочи этого похода и размышлял: какого чёрта ей нужно? Сначала-то я хотел её к нему послать, но стало любопытно, с какого перепугу наша высокомерная прима снизошла до разговора с «быдлом», как она именовала меня прежде, и «лабораторным экспонатом», в статусе которого я, к сожалению, так и продолжал оставаться. Распроклятая богатырская силушка возвращалась, но очень медленно и неохотно. Видимо, организм опасался, что его вновь начнут ширять иголками.
Диана завела меня в самый угол, ещё раз опасливо покосилась на фиолетовые с прозеленью шляпки и таки решилась присесть у стены. Я предпочёл оставаться на ногах, рассматривая её спутанные волосы и огромный шишак на голове. Интересно, когда это она успела так приложиться? Больно, наверное, но жалости я не ощущал.
