В публичном доме он выбрал первую предложенную ему проститутку и поднялся в её комнату. Как только девица повернулась к нему спиной, он зажал ей рот ладонью и точным ударом шила пробил сердце. Дождавшись, когда тело обмякнет, он ещё минуту подержал его в руках, а потом бережно, будто боясь разбудить, опустил на пол и, уже не церемонясь, затолкал под кровать. Он рассчитывал, что в ближайшее время девчонки не хватятся, тем более что он заплатил за неё до утра. А завтра в городе начнётся такой переполох, что всем будет не до проститутки и её хозяйки.
Дождавшись, когда в коридоре перестали хлопать двери комнат, он на цыпочках вышел из номера и спустился на один этаж. Ещё при предыдущем посещении борделя он заметил, что хозяйка несколько раз за вечер куда-то уходила по коридору первого этажа, и справедливо предположил, что именно там располагается её жилище.
Апартаменты хозяйки он нашёл просто. Возле массивной двери на первом этаже, развалившись на стуле, сидел крепкий охранник.
Тихий достал из кармана пачку смятых купюр и на русском начал объяснять охраннику, что ему нужна хозяйка, чтобы поменять проститутку. Бодигард речи клиента не понял, но, видя, что посетитель трясёт деньгами и просит позвать хозяйку, решил: «Наверное, кто-то из девчонок не понравился клиенту, и придётся беспокоить мадам Су. Ох и достанется той, из-за кого сюда припёрся этот, как видно, не бедный клиент. Совсем девки разленились», – вздохнул охранник и, повернувшись к двери мадам, осторожно постучал.
– Кто там? – раздался недовольный голос хозяйки.
– Это Ван, госпожа. Пришёл клиент, просит вас. Похоже, ему не понравилась девушка и он хочет поменять её.
– Хорошо, я сейчас.
За дверями послышался шорох, и в замке скрипнул ключ.
Тихий незаметно вытряхнул из кармана неразлучный кистень и без замаха ударил охранника по макушке, тот закатил глаза и потерял сознание. Свинцовый грузик на кожаном ремешке привычно вернулся в руку маньяка.
Подхватив обмякшее тело охранника, Тихий дождался, когда хозяйка приоткроет дверь, и снова пустил в дело проверенное оружие. Кистень ударил старуху в лоб, и она беззвучно рухнула на пол.
– Вот и ладненько, – довольно потёр руки бандит и стал затаскивать тело охранника в комнату хозяйки. После ловко связал обоих и огляделся. – Да! Не хата, а царские покои, – восхитился он.
Гнёздышко хозяйки впечатляло: дорогая мебель, огромные китайские вазы, шёлковая драпировка стен, сундуки и сундучки, шкатулки, статуэтки зверей в бронзе и серебре; в красном углу у позолоченной статуи Счастливого Будды курились благовония; рядом, как дар кумиру, стоял богато украшенный поднос, на котором горкой лежали золотые и серебряные монеты.
Подвинув в угол комнаты тяжёлый резной стул с подлокотниками, Тихий усадил в него старуху, крепко привязал её ноги к стулу, а руки к подлокотникам, после чего ещё раз убедился, надежно ли забит кляп.
– Порядок, – довольно пробурчал убийца.
Напевая под нос студенческую песенку про чижика-пыжика и про то, где он, этот чижик, был, Тихий направился к связанному, бесчувственному телу охранника. Эту незатейливую песенку он слышал от одного из каторжан, бывшего студента.
Тогда студенты петербургского училища правоведения носили форменные мундиры ярко-зелёного и жёлтых цветов, по этой причине учащиеся других столичных заведений дразнили будущих правоведов «чижиками», поскольку цвета мундиров типичны для окраса этой птицы. Песенка-дразнилка, имеющая незамысловатую, но навязчивую мелодию, легко запоминалась и цеплялась за язык. Маньяку она нравилась, и когда у него дела шли на лад, он начинал бубнить её себе под нос. Под потолком старухиных апартаментов на большом железном крюке висела громоздкая люстра. Он подвинул под неё массивный стол и аккуратно снял тяжелый светильник. После чего подтащил бесчувственное тело охранника под крюк, перекинул через него верёвку и за руки подвесил тяжёлое тело к потолку. Затем задвинул стол в угол комнаты и стал неторопливо срезать с охранника одежду. Раздев его догола, оставил в покое. Теперь обе жертвы были готовы, и осталось дождаться, когда они придут в себя. Решив не терять времени и совместить приятное с полезным, Тихий занялся ценностями.
Методично обыскивая комнату, он сваливал найденное на огромную хозяйскую кровать. В распоротых подушках оказалось несколько объёмных пачек бумажных ассигнаций крупного достоинства. В шкатулках лежала гора женских драгоценных побрякушек, а под вторым дном самого большого сундука ждали несколько увесистых мешочков с золотым песком и мелкими самородками. Воодушевленный найденным богатством, он продолжил поиски с удвоенным энтузиазмом. Наткнувшись на большой расписной платок старухи, Тихий вдруг вспомнил о расшитых золотыми монетами нарядах хозяйки. Счастливо засмеявшись, он прекратил кантовать тяжёлые вазы и направился к массивному четырёхстворчатому гардеробу.
– А бабуля любила пошиковать, – довольно оскалился бандит, выбрасывая из гардероба украшенную жемчужными бусинами и золотыми монетами одежду.
Куча тряпок, расшитая богатствами, оказалась неприлично большой.
Свалив бабкины наряды у стола, он забрал у Будды поднос с монетами и поставил его на середину стола. Достал нож и стал неторопливо срезать с нарядов украшения и кидать их на поднос. Куча монет и жемчуга быстро росла. Занимаясь сбором ценностей, он не забывал поглядывать на старуху и охранника; по всему выходило, они вот-вот должны были прийти в себя.
Охранник очнулся первым, открыл глаза и, не понимая, чтó происходит, задёргался на крепкой верёвке, яростно вращая глазами и мыча.
– Очнулся, голуба! – обрадовался маньяк. – Вот и хорошо, вот и ладно, а то я тут почти закончил.
Бросив последнюю срезанную с одежды монету на переполненный поднос, он сжал в руке нож…
Глава 38
Сознание медленно возвращалось вместе с тупой, ноющей болью в голове. Виски разрывали какие-то странные мычащие звуки, в горле пересохло и мучительно хотелось пить, руки и ноги онемели.
– Что происходит?
С трудом разлепив глаза, хозяйка борделя с ужасом увидела, что она привязана к стулу. Сидит в собственной комнате. А напротив, связанный, как гусеница по рукам и ногам, извивается и мычит её охранник Ван. Он почему-то подвешен к потолку. И у него срезаны оба века.
Маньяк, будто дьявольский художник, оголил у жертвы глазные яблоки, что делало обезображенное лицо невероятно уродливым и страшным. От ужаса перехватило дыхание.
Что здесь происходит? Как такое может быть?
Вот уже пятнадцать лет, как она держит этот бордель. Её лично знают все официальные и теневые воротилы города. Сам Дзя Ды из Нунгаты по дружбе заглядывает в её заведение. Все шайки хунхузов, зимующие в Кайчи, считают за честь завести с ней дружбу и нередко приносят на продажу или в обмен на услуги её «бабочек» ценные побрякушки или золото. Она честно платит долю криминальному авторитету Кайчи – Кривому Суню. За это его шайка обеспечивает ей личную неприкосновенность и безопасность бизнеса.
