Наверное, коктейль подарил легкое головокружение и дал смелость новой мне смотреть прямо на Себастьяна. Или, может, не в коктейле дело?
— Нет, все в порядке, — невозмутимо ответил Эскалант и откинулся на спинку черного кожаного кресла. — С чего вдруг такой интерес, Варгос?
Ксавьер выловил вишенку из своего бокала и закинул к себе в рот:
— Да у тебя такой вид, будто ты, возвращаясь из казино, в котором проиграл пару миллионов, сбил старушку! — саркастично ответил Ксавьер и сделал глоток напитка, но продолжить не успел. Его отвлек звонок мобильного, и он встал. — Прошу прощения, друзья!
Он отошел, и мы с Себастьяном остались одни за столом. Его сузившийся медовый взгляд смотрел прямо на меня. А я смотрела в ответ. Этот человек слишком хорошо умеет скрывать свои эмоции. Он загадка, которая так и соблазняла сделать попытку ее разгадать.
— У тебя новые духи? — изрек он, чуть раздраженно.
Я даже подпрыгнула от неожиданности и почувствовала, как щеки заливает огонь смущения.
— Д-да, — пробормотала я.
Себастьян положил руки на стол и подался вперед. Его взгляд медленно скользнул по моему лицу, шее, груди, рукам и резко поднялся вновь к глазам. Я с трудом выдерживала взор его темнеющих глаз, в которых явственно прочла обвинение в свой адрес.
Стало тяжело дышать и головокружение усилилось. Я нервно сглотнула и промолчала.
— Волнующий аромат, — бросил он и снова сощурился. — Тебе идет.
Я пару раз хлопнула ресницами:
— С-спасибо.
— Почему ты не танцуешь? — спросил меня Себастьян и чуть склонил голову к плечу.
— Не умею. В последний раз я танцевала, кажется, в детстве.
Что-то резко изменилось в нем. Будто он все это время боролся с чем-то внутри себя и решил сдаться. И, словно в подтверждение моих предположений, он молча встал и протянул мне руку.
Он зовет меня танцевать? Да мне все равно, куда он зовет! Это же Себастьян…
Я вложила свою ладошку в его ладонь и увидела, как длинные пальцы обхватили ее.
Он повел меня на первый этаж, где отплясывали посетители клуба. Красивые девушки в откровенных нарядах танцевали на возвышенностях, которые размещались по всему периметру зала. Свет ослеплял своими бликами, а громкая музыка заглушала окружающие звуки.
Современные танцы — это не вальс или пасадобль. Для этого не нужны длительные тренировки, лишь малый намек на чувство ритма.
Руки Себастьяна обвились вокруг моей талии. Я робко положила свои ладони на его широкие плечи и, медленно выдохнув, подняла взгляд к его глазам. Как же он высок, черт возьми!
Наши глаза встретились, и мир для меня исчез.
Эскалант уверено притянул меня к себе. Властно. Близко. Невероятно сексуально.
О, я знаю такие слова?! Да, новая Зоя знает очень много подобных слов. От прежней меня не осталось и следа. Она исчезла вместе с унылой каморкой и экономией пастели.
Ритм нашего танца был медленным и совсем не попадал в такт громыхавшей музыки, словно для нас звучал собственный трек. Под его мелодию глаза цвета расплавленного золота уничтожали мое самообладание неспешно, с наслаждением. Они горели и воспламеняли меня.
Ток прошел через мое тело. Я тяжело и прерывисто вздохнула, ощущая рядом волнующего Себастьяна. Особенно остро чувствовались его пальцы на коже, они будто прожигали ткань моего платья. Я оказалась в его плену, и мне совсем не хотелось сбежать.
Мои руки — смелые и наглые — спустились с плеч Себастьяна и легли на грудь, отчетливо выделяясь своей бледностью на фоне его дьявольски черной рубашки. Он смотрел на меня, сдвинув брови, и на его лбу образовалась двойная складка над переносицей.
Мне удалось оторвать взгляд от глаз-магнитов аристократа, но его полные губы тут же приковали их к себе. Я вспомнила, как они двигаются, когда их обладатель произносит мое имя. Подсознание уже воспроизводило низкое звучание голоса Себастьяна, повторяя снова и снова: «Зоя…Зоя…Зоя…». Теперь это мой пульс, стук моего сердца.
Неимоверной мощности желание поцеловать его нахлынуло на меня. И я поддалась ему. Окончательно лишившись разума, сдержанности и стеснительности, я прошлась ладонями по его груди и обняла за шею. Он был так близок ко мне, что нужно лишь чуть-чуть потянуться, привстать на цыпочки, прикрыть глаза и…
Губы Себастьяна оказались сухими, теплыми и очень мягкими. Мое сладостное прикосновение к нему длилось несколько секунд.
Он перестал двигаться, и я открыла глаза, которые тут же встретились с медовым взглядом.
Разве я могла устоять перед ним? Ни единого шанса. Я не раз представляла себе другую реальность, в которой Себастьян Эскалант случайно зашел на чашку дешевого кофе в захудалый бар Варны, где я мыла посуду и полы. Он бросил бы на меня небрежный взгляд или просто поприветствовал прежнюю Зою в испачканном краской комбинезоне. Аристократ сделал бы глоток невкусного напитка и, разочаровано бросив деньги по счету, ушел, с легкостью выбросив из головы это место и невзрачную девушку, влюблено смотрящую ему вслед.
Но даже тогда, не имея ни единого шанса на встречу с ним, на возможность поговорить или потанцевать вот так, как сейчас, я рисовала бы его и мечтала, мечтала, мечтала…
Сегодня во мне проснулась другая Зоя. Она безрассудная, чуточку дерзкая и свободная от бытовых забот. Она живет в этой реальности с уверенностью: перед ней мужчина, способный подарить первый идеальный поцелуй. И эта Зоя устала его ждать.
Глава 20
Эффектные впервые
Больше десятка лет назад я приобрел очень ценную способность. Я безукоризненно скрываю чувства и мысли, а взамен — с завидной легкостью «читаю» внутренние переживания других. Думаю, это произошло по принципу взаимозаменяемости. Я разбирался в собеседнике лучше дорогостоящего психоаналитика.
На меня почти все женщины смотрят с восхищением. Хотя нет, все женщины. Их взгляды — это не чистое почитание моей внешности. Оно всегда переплетается с другими эмоциями: голод — плотский и финансовый, корысть, жажда власти и неукротимый азарт получить расположение завидного холостяка.
Но ее взгляд… неповторим. Огромные, темно-зеленые глубины, подобны океану, который преисполнен неподдельного восхищения. Я нравлюсь ей. Настолько сильно, что ей даже страшно. Глазаокеаны юной художницы говорили мне об этом.
На меня никогда не смотрели с чувством восхищения и страха одновременно, причем не благоговейного, нет. В этой молодой женщине жил страх, который вызван самим восхищением. Она боится того, что я пробудил в ней.
Она понимает, какую боль я могу причинить ей. Такую же, как и всем остальным. Вот только я не хочу делать это с ней. Противлюсь разбивать ее наивные грезы о вечной любви. Не желаю стать очередным сильным разочарованием в ее жизни и превратить ее в очередную суку. Да. Все верно. Так я и должен поступить. Если бы только не одно надоедливое, мешающее думать и спокойно жить обстоятельство. Я хочу ее. Нет, я жажду ее. Чертовски сильно! Я даже и не предполагал, что могу так хотеть.
