Ну вот, снова вспомнила о нем!..
— Сейчас мои дела лучше, чем минут тридцать назад, — уклончиво ответила я. — Вы давно вернулись?
— Утром, — наклонившись в сторону, чтобы официанту было удобней ставить наш заказ на стол, ответила Латти. — Сегодня целый день навещаю близких. К тебе решила заехать в школу. Ньевес рассказала, что ты трудишься больше прежнего, даже несмотря на то, что начались занятия.
— Мне нравится моя занятость, — пояснила я и почувствовала, как тепло от ее слов растекается в груди. — Ты была у Мари?
Грусть, словно невидимая тень, легла на лицо Златы и прогнала улыбку.
— Да, — ответила она. — Этот визит оказался самым сложным для меня. Эйд… Он будто приведение, как неживой!
Ее взгляд замер на чашке с кофе и она замолчала.
— Я тоже часто бываю у нее, — тихо призналась я, возвращая Латти обратно к нашему разговору. — Хотя до сих пор не могу поверить в то, что хожу в больницу именно к Мари.
— Спасибо! — наши глаза встретились. — Знаешь, я звоню ей. И пишу сообщения. Эйд держит телефон включенным, и я наговариваю ей на голосовую почту. Слышу ее голос и представляю, что она меня тоже слышит… — голос Латти дрогнул, на глазах показались слезы, и она смолкла.
Я потянулась и сжала ее руку, чувствуя, что тоже готова расплакаться.
— Когда она проснется и все прослушает, то будет в курсе всех событий. Будто и не спала, — смахнув слезу, улыбнулась она.
— Так и будет! — горячо пообещала я, всем сердцем желая этого.
Латти сделала пару глубоких вдохов и опять улыбнулась, словно закрыла дверь в плохие мысли.
— Ладно, теперь скажи мне. Ты готова поделиться со мной своими переживаниями? — напомнила она про обещание, данное ей на свадьбе.
Закусив губу, я почувствовала неимоверной силы желание открыться ей. Услышать ее мнение, мудрый совет или порицание о том, какая я наивная идиотка. Влюбленная наивная идиотка.
— Да, Латти. Я готова.
***
— Сколько же их здесь?!. — ошеломленно выдохнула Злата, медленно оглядывая портреты Себастьяна, стоя посреди моей студии.
— Я сбилась со счета на триста восемнадцатом… — смущаясь, прошептала я.
Девушка выглядела потрясенной. Она переводила взгляды с одного рисунка на другой, перелистывала их и молчаливо изучала. Я ждала ее резких слов. Ждала, когда она начнет призывать меня к благоразумию, говорить, что я глупая и трачу драгоценное время впустую. Мне необходимо услышать это от нее. Ведь именно Злату я считала тем человеком, который сможет повлиять на мой внутренний мир.
— Бог ты мой!.. — восклицала она. — С ума сойти!..
Мое сердце сжималась от невыносимого ожидания. Я кусала губы и заламывала руки. Наконец Латти повернулась, устремив на меня взгляд своих серых глаз. Неужели я вижу в них восхищение и… радость?!
— Как давно? — тихо спросила она.
— Что?..
— Как давно ты влюблена в старшего брата моего мужа, которого зовут Себастьян Эскалант?
Мое судорожное дыхание рассекло тишину.
— Точное время назвать не могу. Но, думаю, это произошло в тот вечер, когда ты впервые позвала меня в кино.
Глядя на рисунки, Латти о чем-то задумалась. Потом, взяв один из них в руки, подняла на меня взгляд:
— Он знает?
Свою грустную улыбку я дополнила кратким ответом:
— Нет.
— Почему?
Даже представить сложно! Я с таким трудом доверилась ей, а сказать самому Себастьяну о том, что люблю его… Нет, это слишком сильное испытание, которое заведомо обречено на боль.
— А зачем ему знать это? — я прошла вглубь комнаты и стала собирать рисунки, чтобы снова спрятать.
— Как зачем, Зоя?! — пораженная Латти подошла ко мне. — Ты рисуешь его. Ты любишь его. Он должен знать об этом! Он имеет право…
— Себастьяну это не нужно, Латти! — прервала я ее. — Он сам мне так сказал.
— Что? — смятенно спросила она.
— Да, в день вашей свадьбы. Он уверил меня, что ему не нужна любовь, и он намерен избегать подобных переживаний.
Я задвинула ящик, спрятав туда альбом, и повернулась к растерянной Латти.
— Себастьян! — покачала она головой, погружаясь в собственные, скрытые от меня мысли.
Наблюдая за ней, я испытала облегчение. Как все-таки прекрасно поделиться с надежным другом своими мыслями и чувствами! Как долго меня мучила эта невысказанность, сколько сил я потратила, пряча свои переживания! Глупая, глупая я.
— Зоя, — она подошла ко мне и взяла за руки, призывая взглянуть на нее. — Я хочу кое-что сказать тебе как человек, который очень хорошо знает Себастьяна. Смею заметить, что однажды он сам признался мне, что его этот факт чрезвычайно настораживает…
Как похоже на него! Я не сдержала улыбку.
— Ты должна знать о нем главное — он боится не любви, — сжимая мои пальцы, продолжила Латти. — Он страшится боли и страданий.
Себастьян очень ранимый и чувствительный человек, который слишком долго был ответственным примером для подражания. Да, он не хочет любви. Она ему попросту не нужна. Мое сердце сжалось от таких слов, даже дышать стало тяжело.
— Но он не понимает одного, — продолжила Латти. — Любовь приходит неожиданно. В тот самый момент, когда ее особенно не ждешь.
Любовь проникает в сердце того человека, который больше всех отрекается и не принимает ее. И чем быстрее он будет бежать от любви, тем стремительнее она настигнет его.
***
Ночная мгла поглощала меня с беспощадным удовольствием. Она пожирала меня вместе с лесом, по которому я блуждал. Ветки кустов царапали мою кожу. Холод обжигал. Тьма давила на глаза. Лишь свет луны освещал мне путь.
Но куда я направлялся?
Вперед. Сворачивать нельзя. Назад возвращаться запрещено.
Только вперед! Всегда вперед, даже если страшно и давящая обреченность сжимает все внутри.
Сдаваться нельзя. Отступать запрещено. Уж лучше гибель, чем поражение!
Вдруг я оказался на вершине горы. Снег залипал мне глаза. Мороз лишал чувствительности. Ветер разрывал одежду.
Я с трудом осмотрелся. У подножья россыпь домиков. Маленьких, с одинаковыми крышами и безлюдными. Они пустые. Безжизненные. Они подобны мне.
Я закричал от осознания этого, но мой крик заглушил вой ветра. Меня никто не услышит. Меня никто не спасет.
Мои глаза вдруг распахнулись, и я увидел дрожащую лунную дорожку на морской глади. Резко вскочив, я быстро оглядывал знакомый интерьер спальни. Сквозь тревогу я понял, что реальность возвращалась ко мне.
Я дома. Это просто сон. Один из тех странных и мрачных снов…
