Мой разум слишком сбит с ориентира, чтобы пытаться осмыслить этот конфликт. Но что-то в глубине сознания, подало тревожный сигнал о трагическом моменте в жизни подруги.
Господи, неужели она пережила то, что чуть со мной не случилось?!
Я ошарашено всматривалась в лица Златы и Виктора.
– В этом весь ты, Эскалант! – холодно бросила Латти. – Но ты прав. Спасибо, что пришел на помощь!
– Злата!..
– Извини, но мне нужно позаботиться о нашей гостье! – перебила она мужа и подтолкнула меня к выходу.
Глава 37
Буря последствий
Спустя десять дней
Перемены уверенно проникают в жизнь каждого. Можно попытаться отречься от них, постараться убежать или спрятаться, попробовать игнорировать или забыть. Но рано или поздно наступит понимание – все усилия бесполезны. Отныне перемены неизменные спутники на пути каждого живого существа.
Очередная декабрьская ночь в Барселоне была особенно ветреной. Или мне так казалось из-за того, что я на крыше? Черт, что за странности лезли в мою пьяную голову, пока я тщательно выкладывал две одинаковых дорожки из «снега». Еще пара секунд и разум затуманится химической эйфорией. Она вытеснит все ненужные размышления, а главное – воспоминания.
Акустика разрывала ночное пространство над моим пентхаусом. Я с наслаждением откинулся на спинку белого дивана и стал ждать искусственного кайфа, лениво разглядывая уже привычную для меня обстановку. Огромное джакузи с горячей водой, медленно испускающее пар в холодный воздух, грело трех голых девушек. Пустые и полные бутылки элитного алкоголя заполняли пространство стеклянных столов и пола. Дизайнерская одежда моих гостей небрежно разбросана, вместе с обувью на высоких каблуках.
Да. Вот такая теперь моя жизнь.
Воспоминания и мысли улетучивались из просторов разума. Я почувствовал легкость. Наслаждение от музыкальных битов наполнило меня новой эйфорией. Я невероятно отчетливо ощущал ветер, шевеливший волосы и трогающий кожу, не прикрытую тканью халата. Отдаленно я слышал женский кокетливый смех и плеск воды.
Мои будущие куклы…
Я закрыл глаза и откинул голову. Наконец-то, долгожданная отрешенность, которая губит меня вместе с наркотически зависимой половиной человечества. Я встал на ноги, желая усилить химическое действие бурбоном. Ритм трека в клубном стиле заставлял двигаться в такт. Я накрутил громкость и сделал глоток прямо с горла бутылки. Содержимое обожгло горло и подарило обманчивое тепло.
Оно грело меня, не трогая душу.
Это тепло искусственное, как я и те, кто меня окружал.
Музыка захватила в свой плен. Я танцевал и уже не один. Руки одной из девушек – влажные и наглые – касались меня. Она что-то томно говорила мне, но я не прислушивался. Да и зачем? Слова и мысли таких женщин однообразны и предсказуемы. Я всегда знал, что от меня хотят и что я готов им дать.
Внезапно возникшая тишина разорвалась голосом моего родственника:
– Ну, надо же! Какая перспективная вакханалия!
Оказывается, я был окружен тремя девушками, имена которых напрочь вышибло из моего наркотического разума. Я остановился и повернулся лицом к брату, с трудом сфокусировав взгляд на его лице.
– Хочешь присоединиться? – насмешливо спросил я и сбросил с себя руки совершенно несмущенных своей наготой женщин.
Я захотел еще выпить, поэтому побрел к бару.
– Я перерос это, брат. И уже давно, – звучал голос Виктора за моей спиной. – Жаль, что твои выходки из пубертатного возраста дошли до нас только сейчас.
Я демонстративно наполнил только себе стакан рома и повернулся к младшему брату, пока мои спутницы снова опустились в воду. Виктор, не снимая черное пальто и кожаные перчатки, двинулся в мою сторону, отшвыривая носками туфель разбросанные бутылки и вещи на своем пути.
– Может, хватит, брат? – спокойно спросил он, приблизившись.
– Я хочу задать тебе тот же вопрос.
Я видел, как его тревожный взгляд скользнул по моему лицу. Не буду смотреть ему в глаза. Не хочу очередных наставлений. Ох, до чего же абсурдно! Мы и впрямь поменялись местами.
– Ты что, под кайфом? – поражено воскликнул он, подступая ближе.
Черт, заметил!
Я отшатнулся и направился к девушкам.
– Ты прерываешь мой кастинг, – провозгласил я, развязывая полы своего халата. – Я как раз планирую устроить очередной конкурс-испытание этим красавицам. Одна из них претендует на мое общество. Тебе вот, какая больше нравится? – я оглянулся на брата, стоя на ступенях, ведущих в джакузи.
– Мне больше нравится видеть тебя в обществе твоей жены, – сурово произнес Виктор.
На секунду, что-то во мне поднялось и задрожало. Но наркотик смешанный с алкоголем задушил ростки воспоминаний и раскаянья. Я выдохнул и сбросил халат.
– Ей мое общество больше не нужно, Тор.
Я вошел в воду и ко мне сразу же приблизились девушки, жаждущие денег и секса.
– Неудивительно, – донесся до меня голос брата, пока я позволял целовать себя. – Еще немного тебя такого и наступит необратимость, Себ. Для всех.
Его слова все еще звучали в моих ушах, пока мозг с трудом усваивал их смысл.
Утро. Еще одно мрачное утро. Десятое утро дождя, снега и боли. Солнце исчезло из Барселоны и из моей души. Шум дождя, нарушавший тишину моего жилья, казался вечным. Он безупречно дополнял мою бессонницу и одиночество. Непозволительный обман, назвать сном то время, которое проходит в постели с закрытыми глазами, но работающей головой. Кошмары, мысли и видения наполняли меня каждую секунду жизни. А ночью становилось хуже. Одиночество переросло в наказание. Я словно в третий раз стала сиротой, но уже по собственной воле.
Я сползла с кровати, умылась, натянула измазанные красками джинсы и свитер, и отправилась за чаем. Когда я последний раз что-то ела, кроме бутерброда?
Не помню.
Ну и хорошо. Мне необходимо попасть в студию, которая теперь разрослась по всей квартире.
Включила музыку без слов и, попивая чай с имбирем и медом, я разглядывала свои завершенные работы. Вот и пришло то время, когда мне действительно понравились мои картины. Все произошло так, как и предсказывал Себастьян. Время, судьба, люди и… он изменили меня, лишив наивности, грез и детства.
Себастьян.
Сколько граней в этих звуках и сколько чувств. Собрание всех оттенков войны и торжества мира в одном слове. Убийственная сила любви, которая затаилась среди очертаний букв. Каждая из них хранит образ человека, лик его души и хладность сердца.
Я сжала чашку сильнее обычного и прикрыла глаза. Знаю, что среди этих картин с портретами дорогих и знакомых мне людей, есть тот, единственный, которого хочу рисовать, рисовать, рисовать…
