Когда в 1933 году США признали СССР, Бахметев, по его уверениям, совершенно прекратил свою политическую деятельность, поскольку она потеряла всякий смысл. Он по-прежнему сохранял интерес к международным делам и обсуждал их в кругу друзей и специалистов; но теперь он подходил к этим проблемам как американец русского происхождения. В 1934 году Бахметев принял американское гражданство. Он был хорошим гражданином своей новой родины. Его юрист и друг Фредерик Кудерт говорил своему клиенту: «Борис, ты лучший американец из всех, кого я знаю. Ты едва ли не единственный, кто не поносит постоянно свою страну за то или за это». По словам Кудерта, Бахметев был твердым приверженцем американской конституции и избирательной системы
[212]. Бывший социал-демократ стал республиканцем и был даже делегатом съезда республиканцев штата Коннектикут, где у него была крупная ферма.
По возвращении в 1922 году в США Бахметев поселился в Нью-Йорке, где открыл консультационное агентство по вопросам инженерного дела и международных экономических отношений, преимущественно торговли
[213]. Однако дело не пошло. Тогда Бахметев занялся бизнесом. Он приобрел по случаю оборудование маленькой спичечной фабрики. Это небольшое поначалу предприятие (Lion’s Match Factory) довольно быстро вошло в число четырех крупнейших спичечных фабрик США. Бахметеву его успех на предпринимательском поприще принес достаточные средства для того, чтобы вернуться к своей прежней профессии инженера и ученого.
В 1931 году Бахметев стал профессором Колумбийского университета, где читал лекции по гидравлике; он был согласен не получать жалованья в обмен на предоставление ему лаборатории для научных экспериментов. Бывший посол приложил руку к реформированию инженерного дела в США. Инженерное дело традиционно понималось в Америке как сумма практических навыков, инженерная теория недооценивалась, что ставило США в зависимость от иностранных талантов. Бахметеву удалось доказать необходимость сочетания науки и технологии, выделения инженерной теории в специальную отрасль. Он стал одним из учредителей Инженерного фонда, оказывающего поддержку исследованиям в области инженерного дела; коллеги избрали Бахметева председателем фонда (начал свою работу в 1945 году, был официально признан в 1950‐м).
Бахметев вернулся также к исследовательской работе. В 1932 году была издана его книга «Гидравлика открытых каналов» (Hydraulics of Open Channels). Книга, конечно, не стала бестселлером, но, как с гордостью отмечал Бахметев почти 20 лет спустя после ее выхода в свет, продолжала понемногу продаваться. В 1934‐м были изданы лекции, прочитанные Бахметевым для ученых и инженеров в Принстоне, — «Механика турбулентного движения» (Mechanics of Turbulence). Книга была переведена на несколько языков. Вполне обоснованно Бахметев говорил, что американские гидравлики считают его своим деканом. К 70-летию Бахметева вышла книга в его честь, написанная четырнадцатью выдающимися американскими учеными-гидравликами.
Говоря о своей научной и преподавательской деятельности, Бахметев выражал надежду, что благодаря ей ему удалось расплатиться с Америкой за ее доброту по отношению к нему. «Я должен написать еще по меньшей мере две книги, — говорил он в заключение своего огромного „интервью“ Уэнделлу Линку. — Они частично уже написаны — я сказал бы написаны наполовину или на две трети, и в течение нескольких ближайших лет, если я буду жив, я их закончу. Я надеюсь, что с этим все, что я мог сделать для инженерного дела в Америке, будет сделано»
[214]. Это были последние слова Бахметева, записанные Линком.
Бахметев подчеркнуто дистанцировался от русской эмигрантской политики. Однако это вовсе не означало его ухода от русских дел и интересов. Он стал основателем и директором Гуманитарного фонда, оказывал финансовую поддержку Фонду помощи русским студентам. Бахметев был и главным спонсором Гуманитарного фонда, направляя на его нужды средства, заработанные в спичечном бизнесе. Фонд (фактически его делами по большей части занимался М. М. Карпович, готовивший для Бахметева заключения по тем или иным проектам) оказал поддержку для подготовки различных работ Г. В. Вернадскому, Н. В. Валентинову-Вольскому, гр. П. Н. Игнатьеву, А. Ф. Керенскому, Н. О. Лосскому, С. П. Мельгунову, С. Н. Прокоповичу, Г. П. Федотову и др., оказывал помощь в связи с болезнью И. А. Бунину, А. Л. Толстой, отчасти финансировал издание нью-йоркского «Нового журнала», заменившего, в известном смысле, парижские «Современные записки», выделял средства русскому детскому дому и русской гимназии в Париже
[215].
21 июля 1951 года Бахметев скончался в результате сердечного приступа в своем имении в Коннектикуте.
За 30 лет до этого, в июле 1921 года, в возрасте 41 года скоропостижно, по той же причине, скончалась жена Бахметева Елена. В 1938 году Бахметев женился на американке Мэри Коул (Marie C. Cole). Детей ни в первом, ни во втором браке у Бахметева не было. Основанный Бахметевым Гуманитарный фонд продолжал функционировать до 1971 года, когда правлением фонда было принято решение о его ликвидации. По-видимому, основной причиной стало то, что ценные бумаги в условиях экономического кризиса 1969–1971 годов перестали приносить доход и было вполне логично продать их, дабы не нести дальнейших убытков. На совместном совете члены правления Гуманитарного фонда и вдова бывшего посла решили передать вырученные средства Колумбийскому университету, в котором Бахметев провел, возможно, самые счастливые годы своей жизни. В 1973 году Колумбийский университет получил в дар 1 млн 400 тыс. долл. бахметевских денег. Коллекция икон и картин, собранная Бахметевым, была передана в дар нью-йоркскому музею Метрополитен. Среди прочего полученные средства пошли на поддержку Архива русской и восточноевропейской культуры при Батлеровской библиотеке Колумбийского университета, одним из основателей и попечителей которого был Бахметев. В 1975 году архиву было присвоено его имя. Среди исследователей это знаменитое собрание с тех пор более известно как Бахметевский архив.
В составе этого архива находятся и личные бумаги бывшего посла, в том числе обширная переписка. Среди корреспондентов Бахметева — П. Н. Милюков, Е. Д. Кускова, М. В. Родзянко, Г. Е. Львов, М. Н. Гирс и др. Особое место в эпистолярном наследии Бахметева занимает переписка с В. А. Маклаковым, позволяющая, на наш взгляд, говорить о нем не только как об ученом и дипломате, но и как о крупном политическом мыслителе.
* * *
Официальная, деловая переписка Маклакова и Бахметева началась уже в ноябре 1917 года. По тону и характеру она почти ничем не отличалась от их переписки с другими послами. Первое неофициальное письмо, отправленное Бахметевым Маклакову за океан в августе 1919 года, написано в совершенно иной манере, чем его прежние послания; оно адресовано другу и единомышленнику, которому можно доверить самые сокровенные размышления. Так началась переписка, продолжавшаяся, с перерывами, почти 33 года; последнее сохранившееся письмо — Бахметева Маклакову, датировано 26 февраля 1951 года.
