Понятно, что, испытывая острую нужду в деньгах, врангелевские финансисты не могли не обратиться к сокровищам, счастливо оказавшимся в их распоряжении. Первым объектом, на который они положили глаз, была серебряная монета, являвшаяся собственностью различных учреждений Государственного банка. Поскольку Врангель рассматривал себя в качестве не только носителя идеи российской государственности, но и легитимного преемника верховной власти Колчака и Деникина, следовательно, и распоряжаться государственными ценностями он имел, с точки зрения Главнокомандующего и его окружения, полное право.
Однако продать серебряную монету было не так-то просто. Во-первых, надо было заручиться разрешением сербского правительства на продажу и на вывоз серебра, во-вторых, найти покупателя, который рискнул бы иметь дело с достаточно сомнительным с юридической точки зрения продавцом.
Поначалу серебро было предложено сербскому Министерству финансов; однако министр финансов в устной форме заявил, что ни министерство, ни Народный банк в приобретении серебра не заинтересованы. Тогда финансовый представитель Врангеля в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (СХС) А. Е. Тизенгаузен обратился с официальным письмом на имя Генерального инспектора Минфина с просьбой о разрешении на беспрепятственный и беспошлинный вывоз серебра за границу, подчеркивая, что «указанное выше серебро предназначается к продаже для увеличения ресурсов на содержание беженских организаций в пределах Королевства С. Х. С. и было в первую очередь предложено Королевскому Министерству финансов»
[256]. Необходимое согласие было получено.
Заметим, что средства предполагалось использовать прежде всего для содержания армии, а не «беженских организаций». Однако писать об этом открыто означало нарушать политические приличия.
Переговоры о продаже серебряной монеты велись с Русско-славянским банком, единственным русским банком в Югославии. Директором и, по-видимому, хозяином банка был В. А. Лебедев, бывший начальник Управления торговли Особого совещания при генерале А. И. Деникине. Русско-славянский банк изъявил готовность «поместить» 6 тыс. кг серебра в русских монетах по цене 28 пенсов за унцию стандартного серебра «на британском рынке». Банк должен был получить 2 % от вырученной суммы, платеж должен был быть произведен в фунтах стерлингов в Лондоне или в динарах в Белграде. Банк авансировал расходы по отправке серебра в Лондон и брал на себя все хлопоты по этой операции; управление финансов затем должно было оплатить расходы банка. «Мы примем все меры, — говорилось в письме Лебедева Тизенгаузену, — чтобы треть стоимости была уплачена против пароходных документов»
[257].
По-видимому, предложенные условия не устроили врангелевских финансистов. Было очевидно, что Лебедев хочет получить серебро в кредит, а деньги нужны были как можно скорее. Однако переговоры с Адриатическим банком в Белграде также завершились неудачей. По сведениям Тизенгаузена, причиной внезапного отказа Адриатического банка от покупки серебра были интриги Лебедева, убедившего сербов не вмешиваться в сделку. Пришлось возобновить переговоры с Русско-славянским банком. Теперь Лебедев предлагал 22 пенса за унцию при выплате половины суммы наличными, а второй половины через два с половиной месяца. Тизенгаузен выторговал цену в 24,5 пенса за унцию, и к 14 мая 1921 года был составлен проект договора. Проблема заключалась в том, чтобы обеспечить надежную гарантию и форму получения второй половины платежа. Предлагавшиеся Лебедевым срочные заграничные чеки, как выяснилось, не котировались на Белградской бирже. Сошлись в конце концов, что средством платежа второй половины суммы послужит акцептованная
[258] одним из английских банков тратта
[259].
Отметим, что переговоры велись весьма интенсивно; когда, казалось, были выработаны взаимоприемлемые условия по всем пунктам сделки, 17 мая банк внезапно вместо внесения первой половины платежа наличными предложил следующую комбинацию: «По подписании договора покупатель открывает в Английском банке в Белграде (Trade Corporation) аккредитив на сумму около 6000 фунтов стерл[ингов]. По приемке товара и по погрузке его на пароход, продавец получает коносамент на ордер, каковой коносамент представляется в Английский банк, где получает наличными фунтами или чеками на Лондон сумму по расчету 1 ф. ст. за каждый килограмм серебряной монеты, а остальную причитающуюся сумму, согласно Вашему проекту, в виде акцептованной тратты».
Тизенгаузен при участии советника миссии Пелехина и сенатора Д. И. Никифорова отредактировал договор заново и в тот же день отправил его в банк в сопровождении ультиматума: в течение 36 часов или принять договор в единственно приемлемой для продавцов редакции, или отказаться от сделки
[260].
Лебедев ответил, по словам автора записки о неудачных попытках продать серебро, совершенно неприличным как по тону, так и по содержанию письмом.
Лебедев писал Тизенгаузену и А. Э. Ломейеру:
Несмотря на согласие в цене и других деталях оплаты, между нами существует основное различие во взглядах. Вы считаете себя представителями Российской Казны и составили проект договора от имени Управления Финансов. Между тем, в действительности Российской Казны, могущей отвечать перед контр-агентом всем достоянием Государства, и самого Управления Финансов в прежнем виде не существует (подчеркнуто кем-то из получателей письма. — О. Б.). Поэтому Сербское учреждение не может рассматривать этот договор, как договор с Казной, а может рассматривать только как обычную торговую сделку между частными лицами. А так как Вы, как частные лица, не обладаете достаточными гарантиями для пополнения наших убытков в случае необходимости, а равно мы не можем нести риск, связанный с казенной продажей, то мы принуждены применить частные методы торговли.
Каким образом мы можем принять на себя, в том случае, если вся оплата будет произведена до погрузки, нижеследующий риск?
1. От возможной задержки в таможнях, которая вновь может запросить Белград.
2. От Вашей болезни или смерти.
3. От грабежа или несчастных случаев.
4. От наложения ареста за долги.
5. От политических осложнений и пр.
