— А вот это уже от тебя зависит, — игриво подмигнул мне Ключевой и, видя мое недоумение и немой протест Огнева, продолжил, — Дело в том, что у Хуршида есть некоторые… заморочки. Но нашлись добрые люди, которые раскрыли мне его маленькие секреты. Так вот, шейх предпочитает заключать сделки с молодыми бизнесменами, считает, что они перспективнее, — многозначительно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на друга. — А с нас, стариков, что взять, кроме песочка, разве что дороги в гололед посыпать, — и громко рассмеялся.
Тем временем Константин багровел от злости. Не знаю почему, но идея доверить мне эту сделку ему явно была не по душе. Сцепив руки в замок, он монотонно произнес:
— На следующей неделе я лечу на переговоры с другим инвестором в Америку…
— Лети, сокол! — Ключевой сегодня был явно в ударе. — Одно другому не мешает! Будем коллекционировать инвесторов, — захохотал, держась за живот. — А если серьезно, — успокоившись, подался ближе, уперев руки в колени, — будем бить по всем фронтам! Ты, Костя, налаживаешь мосты с этим твоим… Эдвардом, а ты, Макс, берешь на себя Хуршида. И во всем этом безобразии прикрываю вас я, — откинулся на спинку дивана.
Мне определенно нравился ход мыслей Валерия. Вообще, в делах бизнеса он был асом и за последний год многому научил и меня. Я мельком посмотрел на Константина: он, кажется, тоже сдавался, но не желал делать это при мне.
— Что ж, как вы решите, так и будет. А мне пора, — отрезал я и, попрощавшись, покинул кабинет, а вслед за ним и офис.
Глава 7
Карина
"Хам, что он о себе возомнил!" — тихонько возмущалась я, находясь в детской с Алексой. Малышка посмотрела на меня и звонко захихикала.
— И ты с меня смеешься? — игриво произнесла я, беря ее на руки. — Сговорились? Вот вся в отца! — щекоча дочку, выпалила и тут же осеклась.
А ведь мой папа прав: нельзя, чтобы Максимилиан узнал об Алексе! Он изменился до неузнаваемости. Холодный, циничный, Стравинский отсудит ее у меня, даже просто назло, чтобы наказать. Вот только я никак не могла понять, за что…
Но прятаться тоже не собиралась! Поэтому предложение отца оставить практику восприняла в штыки. Еще чего!
Нет, наоборот, я собрала все остатки своей выдержки и вернулась в компанию Огнева, где теперь исполняла обязанности ушедшей в отпуск секретарши. На данный момент это был максимум, который смог доверить мне отец. Но зареклась: обязательно докажу, что способна на большее. В сложившейся ситуации издевка Максимилиана по поводу моей должности стала просто ударом под дых.
В момента нашей первой встречи он неоднократно приходил в компанию, как на работу. Я научилась встречать его с показным равнодушием, лишь бросая изредка:
— Доброе утро, Максимилиан Анатольевич, — произнося заученную фразу с такой интонацией, будто это самое грубое ругательство в мире, вкладывая в его имя всю свою злость.
Каждый раз он хмурился, неопределенно хмыкал и важно заходил к Огневу. Вы сами объявили мне войну, Максимилиан Анатольевич. Получите — распишитесь!
Однако в один совсем не прекрасный день Стравинский все же решил со мной поговорить, хотя лучше бы он не делал этого никогда…
В обеденный перерыв отец, как обычно, остался на работе, погруженный в какие-то документы, к которым мне доступ был запрещен. Обреченно махнула рукой и поплелась к лифту. А может, и вправду стоит бросить эту затею с практикой — да рвануть домой, к Алексе? Все равно только зря здесь штаны протираю, точнее, юбку.
Понуро зашла в лифт, мельком заметив, как ко мне направляется Макс. Он же не окажется со мной в одном замкнутом пространстве? Я этого не перенесу! Быстро зажала кнопку первого этажа, но мужчина в пару шагов преодолел коридор и все же успел ворваться до того, как створки со скрежетом соединились.
Я невольно попятилась к дальней стенке, прижавшись к ней спиной, и обхватила себя руками, стараясь не встречаться взглядом со Стравинским. Мне и так не хватало воздуха, а тут еще он!
— Ты меня боишься, что ли? — нахмурился Макс, а я промолчала, всем своим видом показывая, что его для меня не существует. — Есть разговор, Карина, — встал рядом со мной, слегка касаясь своим плечом моего.
— Константиновна, — небрежно бросила я, следуя его же модели общения. — И нам с вами не о чем говорить.
К моему облегчению, лифт быстро прибыл на первый этаж. Как только створки разъехались, я пулей вылетела в холл компании и последовала к выходу. Максимилиан нагнал меня уже на улице и, схватив за запястье, развернул к себе. Я тут же освободила руку и гневно стрельнула в него взглядом:
— Не смей ко мне прикасаться! Никогда, слышишь?
От неожиданности Стравинский сделал шаг назад и примирительно поднял ладони перед собой.
— Прости, не буду, — произнес поспешно. — Речь пойдет о проекте твоего отца. И, поверь мне, ты в этом деле заинтересована не меньше, чем я, — видя, что я засомневалась, он самодовольно засунул руки в карманы. — Ты на обед? — я кивнула, все еще анализируя его слова. — Тогда поехали!
— Нет, — отрезала я.
— Мы не можем говорить об этом на улице, — спокойно произнес он, открывая передо мной переднюю пассажирскую дверь своего автомобиля.
Проигнорировав жест Стравинского, я обошла машину и, самостоятельно распахнув другую дверцу, заняла сидение за водителем, чтобы находиться как можно дальше от мужчины, и при этом самой его не видеть. Макс помедлил, но ничего мне не сказал.
Всю дорогу он то и дело поглядывал на меня через зеркало заднего вида, будто боялся, что я выпрыгну на ходу и сбегу. А я сидела, насупившись, и не понимала, почему согласилась на эту беседу. Зачем?
Я ожидала, что мое любопытство сыграет со мной злую шутку, но даже не подозревала, насколько…
Мы приехали в небольшой уютный ресторанчик, оформленный в морской тематике. Заняли столик на летней площадке у фонтана. Журчащая вода дарила ощущение прохлады в этот знойный день, а мелкие брызги почти касались моих ног, приятно освежая. И я бы с удовольствием насладилась обедом в таком милом месте, если бы не нынешние обстоятельства.
Макс сам сделал заказ и, когда нам его принесли, выжидающе посмотрел на меня. Теряясь под его пристальным взглядом, я взяла вилку и угрюмо ковырнула салат. От волнения и ощущения неизвестности аппетит совсем пропал.
— Почему ты не ешь, у тебя что-то болит? — вдруг спросил Стравинский, вводя меня в ступор.
— С чего ты взял? — взглянула на него, недоуменно изогнув бровь.
— Ты такая… худая. Ты точно не болеешь?
Я слышу в его голосе беспокойство?.. Хотя нет, просто выдумываю!
— Говори уже, что хотел, и разойдемся! — не выдержала я, бросив вилку на стол, а Макс нахмурил брови.
— Ешь, — повелительным тоном произнес он.
