Я лишь кивнул в ответ, чувствуя, как горло сжимает спазм. Самой главной информации Ключевой как раз и не добыл, а ведь мне было бы полезно знать, что у Хуршида нет с нами языкового барьера. Перебрал в голове все, о чем мы шептались с Кариной, — и захотелось провалиться сквозь этот паркетный пол.
Шейх медленно встал, вальяжно последовал к остекленному серванту, где стояли бутылки и хрустальная посуда.
— Воды, Максимилиан? Или, может, чего-то покрепче? — протянул он, не смотря на меня.
— Нет, просто воды, — слишком импульсивно ответил я, вспомнив виски в доме Амана и слова Карины, а Абдалла вдруг рассмеялся.
Вернулся за стол с двумя стаканами воды и, устроившись в кресле, некоторое время рассматривал меня, как будто видел впервые.
— Но вернемся к нашей теме, — не стирая улыбки со своего лица, продолжил шейх, и я ожидал, что он заведет беседу о контракте, однако его интересовало нечто иное. — Считаете ли вы свой брак идеальным, Максимилиан?
Этим, казалось бы, безобидным вопросом Хуршид отправил меня в нокаут. Кое-как усмирив разрывающее грудную клетку сердце, выдохнул и решил говорить, как есть, потому что пытаться обмануть шейха — неблагодарное занятие.
— Нет, не считаю, — сглотнул нервно. — Идеальный брак — это утопия. Но одно я знаю точно: моя жена идеальна, по крайней мере, для меня. И этого достаточно, — смело посмотрел в карие глаза Хуршида, которые не скрывали интереса.
Шейх испытывающе буравил меня взглядом некоторое время, а потом достал из ящика какую-то папку и положил ее на стол. Почему-то у меня даже не возникало сомнений по поводу того, что внутри. Прощальный подарок Амана. Не зря он так уверенно заявил, что ловить мне здесь нечего, — гаденыш постарался на славу, лишь бы все испортить…
— Есть предположения, что это? — указал Абдалла на папку. — Только не старайтесь сгладить углы, Максимилиан, я ценю в вас, прежде всего, вашу прямолинейность.
— Судя по всему, это попытка Амана подпортить мою репутацию, — честно озвучил свои мысли. — Я ожидал от него чего-то подобного.
— А вам есть, что скрывать от меня, Максимилиан? — хитро прищурил глаза Хуршид, следя за моей реакцией.
— Каждому человеку есть, что скрывать, — неопределенно ответил я. — Но, если речь идет о моей репутации, могу смело утверждать, что она чиста. В моей деятельности и повседневной жизни нет никаких черных пятен, которые могли бы бросить тень на наше с вами сотрудничество, — твердо проговорил я, будучи уверенным в своих словах: в конце концов, наши реальные отношения с Кариной действительно никоим образом не влияют на сделку! Это исключительно наше личное дело!..
Шейх взял в руки папку и задумчиво ее покрутил, а я невольно напрягся, но внешне старался не демонстрировать, как сильно нервничаю.
— Знаете, Максимилиан, — в очередной раз Хуршид обратился ко мне по имени, будто запоминая его, или это был особый метод воздействия на психику? — Мне совсем не хочется смотреть, что в этой папке.
Шейх резко поднялся с кресла и, подойдя к камину, бросил листы в огонь. Я наблюдал, как компромат, тщательно выискиваемый «омаром», пожирают языки пламени, и чувствовал внутреннее удовлетворение.
— Зачем мне это? — криво улыбнулся Абдалла, возвращаясь за стол. — У меня свои проверенные источники информации. Хотя вам ли не знать? Пока ваши люди проверяли меня, мои — делали то же самое с вами и вашей семьей. Все справедливо, не так ли?
Не видя смысла отпираться, я открыто устремил взор на шейха и спокойно кивнул головой.
— И на сегодняшний день, Максимилиан, — он вновь повторил мое имя, что, признаться, начало меня раздражать, — я знаю о вас достаточно, чтобы решить, могу ли доверить вам свои деньги…
В этот момент время будто остановилось и все звуки мгновенно стихли. Я слышал лишь безумный гул своего сердца и дальнейшие слова Хуршида, которых ждал как приговор в зале суда. Обвинительный или оправдательный — вот в чем вопрос…
Глава 7
Карина
Несмотря на бессонную ночь, я не могла заставить себя даже вздремнуть. Нервно мерила шагами номер, литрами заливала в себя кофе и беспокойно ждала Макса. Время шло, но он все не возвращался.
А я даже не могла ему позвонить, разве что в колокол, ведь в порыве ярости он разбил телефон. Неуравновешенный тип!
Злилась и переживала одновременно. Ближе к вечеру я уже была на грани. Чтобы хоть как-то привести эмоции в норму, приняла холодный душ и, натянув свой халатик, залезла с ногами на диван, неотрывно смотря на входную дверь. Я словно гипнотизировала ее взглядом, хотя понимала, что это не поможет…
Макс вернулся поздно. Молча вошел в гостиную, не глядя на меня. Я вскочила с дивана и рванула к озадаченному мужчине, пытаясь прочитать его эмоции. Неужели ничего не вышло? Мы пропали…
— Мы сделали все возможное, слышишь! — участливо взяла его за руку, понимая, что ему и так сейчас плохо.
Но Макс вдруг поднял на меня хитрые глаза, в которых плясали зеленые искорки, лукаво улыбнулся и, наклонившись, шепнул мне на ухо:
— Хуршид все подписал…
Ошеломленно уставилась на Стравинского, не сразу осознав его слова. У нас получилось? Правда? Волна облегчения и радости прокатилась по моему телу и вырвалась из груди вместе с расслабленным выдохом.
На эмоциях я порывисто наскочила на Макса, чуть ли не сбивая с ног, и обхватила руками его шею. Он отреагировал мгновенно: крепко обняв за талию, приподнял меня над полом и прокрутил вокруг.
Остановившись, мы чуть отстранились друг от друга и замерли, встретившись взглядами. Я спустила ладони Стравинскому на плечи, непроизвольно впиваясь пальчиками в его пиджак, словно боясь потерять равновесие от нахлынувших чувств. Улыбка исчезла с лица Макса, а в глазах разгорелось пламя, пугающее и одновременно волнующее.
Сглотнула ком в горле и собиралась высвободиться из цепких объятий мужчины, но он лишь сильнее прижал меня к себе и жадно поцеловал. Нет, скорее, он терзал мои губы, пытаясь утолить свой голод, но, судя по всему, у него это слабо получалось.
Не выпуская из кольца своих рук, Макс толкнул меня вперед и сделал несколько широких шагов, пока не заставил меня упереться спиной в холодную стену. Теперь он позволил себе ослабить объятия, припечатав меня своим телом и практически обездвижив. Рывком скинул с себя пиджак, не прерывая поцелуя. Тут же его обжигающие ладони по-хозяйски легли на мои бедра, нетерпеливо сжимая, поползли вверх по телу, забираясь между полами халата. Заскользили по коже, поглаживая живот, и уверенно двинулись к груди.
Я охнула от наглых и, чего уж таить, будоражащих мою кровь, прикосновений. Мой разум протестовал, но не мог объяснить, почему, а тело безвольно сдавалось напору Стравинского, реагируя одуряющей дрожью. Собрав жалкие остатки своей воли, я все же перехватила руки Макса, не позволяя ему продолжать эти порочные ласки.
