Да, еще недавно о такой жизни я могла только мечтать. У меня все есть: деньги, наряды, даже шикарный дом в моем полном распоряжении, я свободна, могу делать что захочу. Но что-то…
Неопределенность мешала. Я не понимала, когда это закончится и чего ждать.
Нужно ли чего-то ждать вообще? Или уже не нужно?
Но уехать и больше никогда не увидеть его… я не могу.
«Яхта Лангера Лютхарда, герцога Давера, была найдена разбитой у Уэрских скал сегодня утром» Огромный заголовок на первой полосе. Предполагалось, что герцог находился на яхте, совершая прогулку. Но ни его тела, ни тел членов экипажа – не нашли.
Вот, значит, как…
Рикхард решил эту проблему? Или все еще сложнее, чем я могу себе предположить?
Рикхард появился снова через два дня. И так же поздно ночью, когда я спала.
Я почувствовала, только когда он обнял меня, успев залезть под одеяло. Дернулась.
– Мэр, – шепнул он на ухо. – Это я, не бойся.
Я поддалась сначала, в полусне, его объятьям. И только потом…
– Подожди… – нашла в себе силы собраться, выбраться из его рук. Он позволил мне выбраться. Я зажгла лампу у кровати. – Подожди, Рико… Я так не могу. Утром ты снова исчезнешь? Я так не могу. Я просто не понимаю…
Он сел тоже.
– Да, я ненадолго, – сказал он. – Нужно уехать обратно в Эрсгард часов в пять, чтобы успеть… У меня сейчас мало времени, я не могу взять и исчезнуть из дворца.
– Ты бегаешь ко мне тайком? Пока все спят? Больше двух часов дороги в одну сторону… ради чего?
– Верхом – быстрее, – он улыбнулся, пожал плечами. – Чтобы обнять тебя. Я скучаю, Мэр.
Я так не могу.
Но разве не за это он мне платит? Не важно даже, что мы в расчете, он сам сказал – я больше ничего не должна, наш договор можно считать завершенным. Но ведь именно за это – все равно. Ночные объятья.
Он пододвинулся ближе, обнял сзади, уткнувшись носом мне в плечо.
– Я не знаю, что сказать тебе, Мэр, – шепнул он. – И ничего не могу обещать. Хочешь правды? В ближайшее время ничего не изменится. Я… Лучше, если все немного уляжется.
– А потом?
Он сжал зубы, потерся о мое плечо колючей щекой.
– Что ты хочешь услышать? Что скоро я приведу тебя во дворец? Или что буду приезжать сюда каждый день? Каждую ночь? Ты ведь понимаешь, что сейчас это невозможно.
– Сейчас? Мне кажется, это невозможно никогда.
Он хмыкнул, вздохнул. Его пальцы задумчиво поглаживали мой живот.
– Не знаю.
– Как там Хонрад? – спросила я.
– Сложно сказать, – Рикхард чуть пожал плечами, ладонью крепче прижал меня к себе. – Я очень благодарен тебе за все, за тот разговор. Но пока… Думаю, ему нужно время.
Он не за разговорами ехал сюда. Сейчас – точно не за разговорами. Я чувствовала, как он прижимался к моей спине и… нет, совсем не разговоры…
Ну и пусть.
Я повернулась к нему, обняв, поцеловала его в губы… потом заставила откинуться назад, лечь на спину. Стащила с себя ночную сорочку. Он смотрел на меня так странно. Потом подхватил, затащил подальше на кровать, чтобы удобнее лежать. Одежды на нем уже не было. Я погладила его ладонью… села на него верхом… я…
– Подожди, Мэр, – он вдруг остановил, взял за плечи, подавшись ко мне всем телом. – Подожди, – облизал губы. – Ты не понимаешь. Ты очень нужна мне. Я не за этим приехал. То есть, и за этим тоже, но больше всего я хотел просто увидеть тебя. Я скучал.
Ночью. И именно чтобы увидеть – залез голым ко мне в постель?
– Зачем ты говоришь мне это?
Он покачал головой.
– Не знаю…
Я не хочу сейчас начинать все снова. Это больно и тяжело. Я понимала, что он хочет сказать мне – что все серьезно, что он не просто трахнуть меня по-быстрому сюда заскочил. Что для него это важно.
Но не сейчас.
– Тогда обними меня, – сказала я. – Когда будешь точно что-то знать, тогда скажешь. А пока – просто обними.
На самом деле, хотелось плакать.
Он сжал зубы, зажмурился и тихо зарычал, устало и зло. Потом рывком перевернул меня на спину, под себя.
К черту эти разговоры.
* * *
Еще месяц. Почти месяц все это… Словно сон.
За этот месяц я видела Рикхарда трижды, два раза ночью, и один раз он приезжал днем, мы гуляли по окрестным холмам, а к вечеру он уехал.
Он не держал меня. Я сама себя держала. Наверно, мне было немного страшно уезжать. Тут я, по крайней мере, понимала, что делать, что от меня хотят. Удобно и просто. А там – я должна буду все решать сама. Буду хозяйка. И как себя вести баронессе – я не знала. Боялась. Вдруг у меня не выйдет, вдруг я все буду делать не так.
Придумывала отговорки, чтобы остаться.
Я понимала, что рано или поздно придется, но сложно сделать этот шаг.
А потом вдруг увидела в газете – императрица умерла. Авискота скорбит, никогда не забудет.
Вот и все.
На самом деле, я отлично понимала, это ничего не меняет для меня.
Вернее… год положенного траура, а потом Рикхард, наверняка, решит жениться снова. Ему всего-то тридцать четыре. Он выберет себе новую молодую жену, возможно, на этот раз такую, которая будет его любить. Теперь он свободен в выборе, никто не может заставить его. И для меня все закончится.
Одно дело – бегать к любовнице от нелюбимой жены, другое – когда ни от кого больше бегать не нужно.
Я уеду. Лучше сейчас.
Я дождусь Рикхарда, поговорю с ним и уеду. Без разговора, без объяснений, сбегать будет нехорошо.
Теперь газеты пестрели фотографиями молодой Одальберги, ее свадьбы с Рикхардом, рождения ее детей. Она была такой милой в юности. Не сказать, что красавицей, но милой… круглое личико, большие глаза, пухлые губы. На свадебной фотографии она выглядела смущенной и немного напуганной, но все равно улыбалась, как и положено принцессе.
Потом – маленький Хонрад у нее на руках, она такая гордая, чуть располневшая после родов, Рикхард стоит рядом, заглядывая жене через плечо… Потом – Одальберга с детьми… маленькая Элис так похожа на нее, просто удивительно.
Потом, в какой-то газете, среди чинных парадных фото мне попалось – Элис сидит у Рикхарда на шее… ей тут, наверно, года три-четыре, она весело смеется, пытается скрутить рожки из еще кудрявых, не слишком коротких отцовских волос. А Рикхард, одной рукой, подхватив подмышки, держит строящего рожи Альтина, приподняв немного над землей, другой – обнимает Хонрада. Хонрад тоже улыбается, правда чуть сдержано. А Рикхард – широко и беззаботно, я никогда не видела, чтобы он улыбался так. Здесь он по-настоящему счастлив. И его жена. Она стоит на полшага в стороне, строго выпрямив спину.
