Потом – похороны. Прощание с Одальбергой.
И все же – Альтин держит отца за руку, второй рукой утирая слезы. Хонрад рядом.
Рикхард смотрит куда-то перед собой. Даже не на гроб, а в пустоту, погрузившись в свои мысли.
Как он там сейчас?
Рикхард появился через неделю, утром, еще до полудня.
– Пойдем купаться? – сходу предложил он так, словно на деловую встречу позвал.
Ладно, почему нет. Вода уже теплая.
Рикхард был какой-то не такой, странный, слишком где-то в себе… впрочем, я понимала и не задавала лишних вопросов. Ему и так нелегко сейчас. Какие бы там отношения ни были, но все же шестнадцать лет… и жизнь так меняется.
На берегу он быстро разделся, бросил мне: «я сейчас, ладно?» и влетел в воду с разбега, поднимая волну брызг. Потом нырнул, долго плыл под водой, что я даже слегка забеспокоилась, потом вынырнул и снова поплыл – далеко, быстро, словно пытаясь успеть куда-то… Я не могла угнаться за ним, да и не пыталась. Я хорошо плаваю, хотя в последние годы совсем нечасто приходилось, но бессмысленно догонять. Я ждала его у берега.
Он вернулся.
– Прости, – сказал чуть виновато.
Сгреб меня в объятья, поцеловал.
– Как ты? – спросила я.
– Хорошо. Все в порядке. А ты? Скучала?
– Немного, – я улыбнулась.
Сказать, что скоро уеду? Но ведь не сейчас.
– Ты отлично плаваешь, – сказал он.
Я только фыркнула.
– Откуда ты знаешь? Ты так понесся, словно за тобой гонятся…
– Прости. Мне просто надо было… А ты… Ты не боишься заплывать на глубину, я видел. Многие женщины боятся и купаются у берега.
– Я в детстве с братом плавала наперегонки. Иногда даже обгоняла… хотя, думаю, он мне поддавался. Но это было весело.
– У тебя есть брат?
– Он погиб в море, когда мне было четырнадцать, я говорила тебе.
Рикхард поджал губы.
– Да, прости. Море часто отнимает близких.
Его дочь, Лис, упала в воду во время прогулки на яхте. Подробностей я не знаю.
И не стоит спрашивать сейчас.
Я ударила ладонью по воде, брызнув ему в лицо.
– Хватит. Давай поплаваем еще. Только слишком далеко от меня не уплывай.
Мы купались. Потом долго сидели на берегу.
Я сидела, а он лежал на песке, положив голову мне на колени.
Я рассказывала ему о своем детстве, о брате, о наших играх, о том, как ловили рыбу. Как я дралась с мальчишками даже. Он мне – о своем. Даже у принцев бывает нормальное детство с лазаньем через заборы и разбитыми коленками. Такое, о чем приятно вспомнить. Легко говорить о всем том, что было давным-давно.
Я гладила его волосы, он прижимался щекой к моему животу, прикрыв глаза.
Было так спокойно и хорошо.
И ничего о настоящем. Ни слова о его жене, ни слова о будущем.
А потом вдруг, как-то внезапно, все разговоры закончились. Я даже не поняла толком, о что споткнулись. Но вдруг мы замолчали оба.
Только море шумело. Где-то кричали чайки.
Рикхард вздохнул, чуть потянулся, обняв меня. Зажмурился.
Сейчас. Надо сейчас.
– Я собираюсь уехать, – сказала я.
Он кивнул. Молча. Очень долго молчал.
Я боялась, он будет меня отговаривать, просить остаться. Боялась, что я не смогу спорить с ним, что соглашусь.
– Когда? – сказал он.
Я поняла, что к горлу подступают слезы.
Да. Все решено.
– Ближайшим поездом.
– Хорошо, – сказал он. – Если что-то нужно – только скажи.
Он сел, заглядывая мне в глаза.
– У меня уже все есть, Рико. Ты и так уже дал мне все. Куда уж больше?
Он криво усмехнулся, с какой-то горькой иронией.
– Меньше, чем хотелось бы. Но я ведь знаю, где тебя искать.
21. Тьорк
Тьорк встретил меня пронизывающим ветром.
О том, что я приеду, сообщили телеграммой, так что меня ждали, встречали на берегу.
Худощавый мужчина примерно моего возраста. Он подошел, неуверенно улыбаясь.
– Вы ведь миссис Гарарт? Добрый день! Меня зовут Томас Энгер, я ваш управляющий. Добро пожаловать на Тьорк, мэм.
– Добрый день, – сказала я. – Рада знакомству. Вы покажете мне Тьорк? Я никогда нигде, кроме Эрлсгарда.
Он попытался даже протянуть мне руку, как мужчине, но тут же смутился, поняв свою оплошность, быстро спрятал руки за спину, потом подхватил мои вещи.
Я здесь хозяйка, и это так непривычно…
– Да, мэм! Как пожелаете. Если хотите, я могу познакомить вас с делами. Не знаю, уместно ли мучить всеми этими отчетами, но теперь решать вам.
Думаю, вполне уместно, и я имею право знать. Тем более, что кое-какой опыт управления у меня есть… пусть и очень специфичный. Всю правду о себе, мне, конечно, не рассказать, но уже заготовлена история.
– Конечно, – сказала я. – У моего отца была бакалейная лавка, я помогала ему вести бухгалтерию. Так что счетами меня не испугать. Не думаю, что смогу хорошо разобраться в земельных делах, но, по крайней мере, посмотреть было бы интересно.
– О, отлично! – мне кажется, Томас смутился еще больше. – Буду рад.
Мы ехали, он рассказывал мне.
Здесь раньше был даже свой замок, еще со времен войн с Филистией, но лет семьдесят назад сгорел при пожаре, и решили не восстанавливать, а отстроить новый современный дом… Относительно современный, конечно. Но, по сравнению с замком, там просторные комнаты, хорошая система отопления, водопровод. «У нас тут, конечно, не столица, мэм, все очень просто». Он словно оправдывался.
Тихое место вдали от основных путей, рыбаки, пастухи, да и больше ничего стоящего, по сути. Весь Тьорк – словно большая деревня, все друг друга знают, ничего не утаить. «Словно одна семья». Это немного пугало, у меня слишком много тайн, которыми не хотелось бы делиться, но, в то же время я была рада. Посторонних здесь нет. Я баронесса и вдова, а остальное – никто не узнает.
Большой кирпичный дом, увитый плющом.
Экономка – миссис Каролин Честен, в белом переднике и белом чепце, такая домашняя, уютно-благополучная. Ее муж, Уильям – дворецкий, огромный, словно медведь, неторопливый. Круглая лысина в ореоле седеющих волос, безупречный, хоть и явно поношенный старомодный камзол. Во всем чувствовалась основательность.
А Томас – племянник Каролин, сын ее сестры. Семья – в самом деле.
