– Это необычайно любезно с вашей стороны, – говорит Билл, – и нам обоим хочется осмотреть пароход, но об этих машинах мы не имеем ни малейшего понятия.
– Это и видно, иначе вы не стали бы говорить о пароходе, пара вообще на этом судне нет. Двигатель Дизеля – такого же рода мотор, как автомобильный, только использует нефть, а не бензин. Вы знаете, как работает бензиновый мотор? Прежде всего, движется поршень назад и при этом всасывает в цилиндр смесь паров бензина и воздуха; потом он опускается обратно и сжимает смесь; затем воспламеняют смесь искрой, происходит взрыв, которым поршень снова выталкивается назад. При вторичном движении вперед поршень выводит из цилиндра образовавшиеся от горения газы, и затем повторяется то же движение. Мы это называем четырехтактным двигателем, так как требуется четыре хода поршня для полного кругооборота, и только один ход призводит собственно работу.
– А что двигает машину в промежутках между рабочими ходами?
– Инерция маховика. Так же, как ваш велосипед двигался бы и в том случае, если бы на нем была только одна педаль, и вы нажимали бы ее лишь на втором обороте. Обычно моторы снабжают несколькими цилиндрами, поршни которых работают попеременно. В четырехцилиндровом моторе при каждом обороте поршни поднимаются один за другим. В обыкновенном бензиновом моторе главная трудность заключается в том, чтобы ввести в цилиндр надлежащую смесь бензина и воздуха и зажечь ее искрой; в двигателях Дизеля вместо бензина употребляют дешевую нефть, а воспламенение происходит без искры или пламени. Догадайтесь, как?
– Разумеется, мы не догадываемся.
– Дело происходит таким образом: при первом ходе в цилиндр всасывается чистый воздух, затем поршень поднимается и сжимает воздух почти до тридцати атмосфер. Вы знаете, что сжатый воздух нагревается?
– Да, – вставляю я, – помнишь, Билл, как в подводном туннеле расплавлялась краска на стенках компрессора?
– Да, – продолжает Прайс, – это верно, но то давление очень незначительное по сравнению с тем, что мы имеем здесь. При давлении в тридцать атмосфер температура воздуха поднимается до пятисот градусов по Цельсию, иначе говоря, он уподобляется раскаленному докрасна железу. В этот раскаленный воздух под давлением в сорок пять атмосфер впрыскивается нефть, моментально образуется пламя и с силой выталкивается поршень. Следующее движение поршня удаляет газы из цилиндра.
– А не может случиться пожара нефти от этого воздушного давления?
– Нет, потому что нефть поступает из резервуара, находящегося под сильным охлаждением.
– Однако, я не могу понять, – прерывает его Билл, – почему не вырывается на свободу такая масса силы при сжатии воздуха в цилиндре?
Прайс засмеялся.
– Так я и знал, что вы об этом спросите; такой вопрос задают все. Давление в цилиндре не может выйти наружу. Работа, которую производят поршни при сжатии воздуха, не потеряна; она возвращается при следующем ходе, да еще с прибавкой давления от взрыва. Теряется только немного силы сжатого воздуха, который впрыскивает нефть в цилиндр, но это незначительная потеря.
– А почему выгоднее работать с нефтью? Ведь уголь дешевле?
– А знаете вы, сколько силы теряется при работе паровых машин? До 80%. Если бы возможно было употреблять всю энергию топлива, уголь забрасывали бы не лопатами, а ложками. В этих нефтяных двигателях потеря энергии уменьшена до 60%. «Христиан X» имеет два двигателя по тысяча двести пятьдесят лошадиных сил каждый и в час расходует на одну лошадиную силу двести двадцать граммов нефти, тогда как расход парохода больше семисот граммов угля на лошадиную силу в час. Ежедневная экономия составит 130 долларов. Второе преимущество в том, что погрузка угля на судно работа грязная, сопряженная с большой потерей времени, а нефть накачивается насосами в трюм, в специальные цистерны между стенками судна, и тем самым сохраняется больше места для груза. Далее, обходятся без котлов, это в свою очередь сберегает место и, наконец, последнее – требуется значительно меньшая судовая команда.
Разговор прервало движение на судне. На горизонте показался «Христиан X», стоящий в бухте на якоре.
– Почему у него такой странный вид и нет труб? – недоумевает Билл.
– А зачем они? На судне нет топок, а машины не дают дыма. Поэтому особенную ценность имеют нефтяные двигатели для военных судов, делая их незаметными для врага.
Между тем мы приближались к «Христиану X» и должны были перейти на судно. Едва я влезаю на палубу, кто-то хватает меня за шиворот и сурово спрашивает:
– Вам тут чего надо, молодой человек?
Не дожидаясь ответа, выпускает меня, хватает Билла, который лезет вслед за мной, и тащит его на судно.
Мы оба остолбенели от удивления – это был дядя Эдуард.
– Как, как ты сюда попал? – еле выговаривает Билл.
– А ты как? Как? – передразнивает его дядя. – И мы ничего не понимаем. Доктор Мак-Грегор и я – единственные гости на судне. Всю дорогу мы изучали нефтяные двигатели, они превосходно работают. Но объясни мне толком, ты-то как сюда попал?
Пока мы объяснялись с ним относительно всего, что случилось за последнее время, подходит спутник дяди Эдуарда.
– Ну, Мак-Грегор, – зовет его дядя, – идите-ка взгляните, кто здесь. Вот два молодых человека, о которых вы пророчили, что если их отпустить в Нью-Йорк, они будут там шалопайничать. А вот они попали сюда исключительно ради интереса к двигателю Дизеля, а в последние месяцы, как они мне рассказывают, они успели ознакомиться почти со всеми достижениями в области техники и инженерного искусства Нью-Йорка. Теперь вы должны согласиться, что мое доверие к этим молодым людям имело свои основания.
– Постойте, я сейчас устрою им перекрестный допрос, – возражает Мак-Грегор. – Сколько осталось от 1000 долларов?
– Немного, – и Билл вытаскивает свою чековую книжку. Там оказалось 480 долларов.
– А сколько истрачено на Кони-Айленд?
– Не могу сказать точно, сколько. Вы знаете, какое было жаркое лето.
– Что же вы осматривали?
– Постройку мостов, закладку фундаментов, подводный туннель.
– Постойте! А чем вы мне это докажете?
–У нас есть дневник. Джим – писатель, им описано все наиболее интересное. Мимоходом он делал заметки, а по вечерам заносил их в дневник. Он даже писал статьи в «Вечернем Обозрении», и нам порядочно за них платили.
– Дайте ваш дневник, Джим, – сурово требует Мак-Грегор.
Передаю ему тетрадь, извиняюсь за каракули. Сначала он ее перелистал, потом стал читать внимательнее, а закончил тем, что совсем погрузился в чтение.
– Ну? – прерывает его чтение дядя Эдуард, спустя некоторое время.
– Очень хорошо, – бормочет Мак-Грегор, – очень хорошо. Признаю свое обвинение этих молодых людей необноснованным, беру его обратно и буду просить присяжных высказаться в пользу обвиняемых.
