Согласно расписанию, мы должны были перейти с суши на рифы в четыре часа утра и прибыть в Ки-Уэст в восемь часов тридцать минут.
– Мы с Биллом решили увидеть все, даже если бы нам пришлось встать за два часа до рассвета и увидеть переход с суши в океан при свете звезд!
Когда мы в пять часов – вместо четырех – поднялись со своих мест и полусонные вышли на площадку вагона, то были очень удивлены и разочарованы: вместо грозных волн океана мы увидели по обе стороны железнодорожного пути болото с двумя каналами, тянущимися вдоль насыпи.
На площадке кроме нас был еще один человек, но он отнесся к делу совершенно иначе.
– Разве это не чудесно? – сказал он.
– Что же именно? – удивленно спросил я. – Я не вижу ничего чудесного в этом болоте. Я думал, что мы поедем через океан или хотя бы через какой-нибудь залив.
– Мы еще не доехали до океана, – сказал он. – К счастью, поезд опоздал на два часа, и мы увидим самую интересную часть пути при свете дня. Но и здесь тоже немало достойного наблюдения.
Мы думали, что он говорит пустяки, но он начал объяснять.
– Это Эверглед, – сказал он. – Самая замечательная страна, о какой вы когда-либо слышали. Один человек сказал про нее: «Здесь недостаточно воды, чтобы плавать, и слишком много, чтобы пахать».
– Да, я думаю, что пахать здесь не стоит, это болото, – сказал Билл.
– Да, но это болото совсем не похоже на наши северные болота. Вода в нем не соленая и не стоячая, а хорошая пресная проточная вода, вполне годная для питья. Видите эти каналы по обе стороны пути? Их вырыли для того, чтобы устроить эту насыпь. Самый лучший способ рыть канал – землечерпалкой. Но здесь недостаточно воды для того, чтобы землечерпалка могла плавать. Поэтому пришлось вычерпать несколько ям, которые, конечно, сейчас же наполнились водой, и в этих ямах с водой установили землечерпалки, которые постепенно передвигались к океану и сами вычерпывали себе канал в песке и иле. Затем этот песок и ил выбрасывался в одну линию между двумя землечерпалками, образовав вот эту железнодорожную насыпь.
– Замечательно хорошо придумано, – согласились мы.
– Да, но это было не очень легко. Случалось так, что они натыкались на камни. И как вы думаете, каким образом они обходили эти препятствия?
– А разве нельзя было перетащить через них землечерпалки?
– О, нет! Землечерпалка – тяжелое сооружение. Строители строили шлюзы над камнем – настоящие шлюзы. Черпалка входила в шлюз, затвор закрывался за ней, в загороженное пространство накачивалась вода до такой высоты, чтобы машина могла плыть над камнем, потом воду спускали, и черпалка выходила по ту сторону камня.
История постройки пути через Эверглед была очень интересна, зато местность кругом была, напротив, очень однообразна. Но спутник наш сокращал скучные минуты переезда рассказами о том, как была проложена эта замечательная дорога молодыми инженерами, которым пришлось бороться с почти непреодолимыми трудностями; о том, как люди, производившие изыскания, целые месяцы проводили среди рифов.
Когда поезд проезжал мимо какой-то станции, мы увидели целый состав открытых платформ, на которых стояли большие деревянные лохани.
– Это водяной поезд, – объяснил наш спутник. – Он возит воду с материка по всему пути, потому что на линии нет хорошей воды. Вообще вопрос воды и продовольствия здесь был очень серьезен во время постройки. Иногда лодке с продовольствием приходилось огибать рифы и идти от одного пункта до другого на расстояние одной мили в течение целого дня.
В это время мы подъезжали к самому краю материка и по подъемному мосту съезжали на насыпь. Но океана по-прежнему не было видно, только изредка вдали сверкала его полоса.
– Я думаю, что около насыпи очень мелко, – сказал я, – иначе строители не могли бы решиться строить эту дорогу.
– Да, здесь мелко, – сказал наш спутник, – но дальше в некоторых местах глубина доходит до тридцати футов во время отлива. Когда строители начали это дело, они думали, что в такой мелкой воде будет очень легко работать. Они вычерпали песок и ил с дна и сделали из этого материала насыпь, а по бокам насыпали барьер из камней, чтобы насыпь не размывало во время плохой погоды. Через полтора года работы в один прекрасный день разыгрался ураган, который принялся разбрасывать то, что эти изобретательные люди построили. Это был настоящий ураган, который сумел внушить всем – и рабочим, и инженерам – почтение к вест-индским бурям. Многие из них жили в баржах и надеялись укрыться в защищенных местах у берега, где они бросили якорь. Но люди вскоре убедились, что плоская насыпь не могла служить им защитой. Одну из барж, на которой жили сто сорок человек, сорвало с якорей. Ее отнесло в море, и там она разбилась о рифы, как скорлупка. На этой барже находился один инженер, его звали Берт Парлин. Это был герой. Большинство людей поддались панике и в ужасе забрались в каюту. Палубная часть баржи была наполовину разрушена, им грозила опасность быть убитыми бревнами, которые валились под напором ветра. Те, у которых оказалось больше хладнокровия, остались наверху под навесом, с наветренной стороны, куда не могли упасть бревна. Молодой инженер, вполне сознававший опасность пребывания внизу, отправился в каюту, чтобы успокоить людей и уговорить их идти наверх. Когда баржу разбило, он погиб вместе со теми, кто находился внизу, в то время как оставшиеся в живых спаслись на обломках. Многие из них были подобраны пароходами и развезены по разным портам от Ливерпуля до Буэнос-Айреса. Многие показали себя героями, из тех, что погибли в ту ночь. Один кочегар находился на барже с электрическим освещением. Он выказывал свое мужество тем, что все время топил свои котлы и поддерживал свет. Люди на берегу следили все время за этим светом. И вдруг они увидели, что свет погас, и поняли, что ненасытная буря погубила и эту баржу, а с ней – мужественного человека. После того, как ураган успокоился, инженеры осмотрели разрушения, которые он причинил. Насыпь была разрушена. Волны, перекатываясь через ограду из камней, смыли весь песок. Насыпь исчезла даже в самых мелких местах. Очевидно, надо было испробовать другой род постройки.
– А разве мы едем не по насыпи? – спросил Билл. Поезд в это время проезжал по узкому полотну, и с обеих сторон вода была очень близко.
– Да, это насыпь, – подтвердил наш спутник, – но вы видите, никаких каменных оград по бокам у нее нет.
Он был прав. Края насыпи были отлоги и состояли из чего-то белого.
– Они нашли здесь известковый мергель. В свежем виде он мягок и похож на пепел, но на воздухе твердеет. Когда его накладывают на насыпь, он образует такую плотную и гладкую покрышку, что вода ничего не может с ним поделать.
Когда его накладывали, он испускал ужасное зловоние, которое привлекало целые стаи птиц: им, вероятно, хотелось узнать причину этого зловония. Когда опять разыгрался ураган над насыпью, он не застал строителей врасплох. Они затопили свои баржи и вышли на сушу, ибо уже знали, что единственное безопасное место для барж в этих краях было под водой; там им не могли повредить ни волны, ни ветер. Насыпь тоже отлично выдержала испытание. Волны долго и ожесточенно налетали на нее, но, когда буря утихла, пришлось признать, что насыпь ее не испугалась…
