– Внимание! Версия нападения животного выглядит не так многообещающе, как раньше! – резко бросил он. – Этот человек был застрелен – его ранили пулей, наполненной его собственным беззвучным и всесжигающим, дьявольским изобретением, литамитом, – а стрельба литамитовыми пулями – это не способ нападения, типичный для зверей, птиц и прочих животных! Посмотрите сюда, мистер Нэрком, видите! Замок стола был сломан. Закрой дверь, Нэпперс. Пусть никто не выходит из комнаты. Здесь произошли убийство и грабеж; и то, что взбиралось на это дерево, не было ни животным, ни птицей. Это был головорез и вор!
Естественно, подобное утверждение вызвало нечто вроде паники. Мисс Ренфрю, похоже, находилась на грани обморока, и вероятно, что упала бы на пол, если бы рядом не оказалась миссис Армройд.
– Верно, мадам. Принесите стул; усадите ее. Сейчас ей понадобятся все ее силы, я обещаю. Подождите немного! Лучше позвать доктора, мне кажется, и выяснить местонахождение мистера Чарльза Драммонда. Мистер Нэрком, если не затруднит, передайте это сообщение работодателю этого молодого человека.
Ручки и бумаги были на столе мертвеца. Клик наклонился, написал несколько торопливых строк и передал записку начальнику.
– Быстрее, пожалуйста. У нас на руках ужасное дело, и мы должны без промедления узнать все об этом Драммонде. Мисс Ренфрю не говорила правду сегодня вечером! Посмотри на этого человека. Окоченевший труп перед нами. Почувствуй – мышцы как железо, плоть как лед! Мисс Ренфрю утверждает, что покойный говорил с ней без четверти восемь. Я говорю вам, что без четверти восемь этот человек был мертв больше часа!
– Боже мой! – воскликнул господин Нэрком; но его крик был прерван диким воплем мисс Ренфрю.
– О нет! О нет! – запротестовала она, поднимаясь со своего места, только чтобы рухнуть обратно, обессиленная, дрожащая, ужасно бледная. – Этого не может быть… Не может. Я говорила правду… Только правду. Он говорил со мной без четверти восемь – именно в это время! Констебль Горхэм был там… Он слышал его; он скажет вам то же самое.
– Да, да, я знаю, что вы так говорите… Но что скажет он? Он выглядит крепким, прямолинейным, честным парнем, которого нельзя уговорить или подкупить, чтобы поддержать ложь; так что пришли его сюда, когда пойдешь мимо, Нэрком; посмотрим, что он скажет.
Когда констебль пришел, то подтвердил то, что заявила мисс Ренфрю. Она все рассказала совершенно точно. Констебль действительно видел человека, которого принял за сэра Ральфа Дрогера, спрыгнувшего с забора, и он предложил мисс Ренфри проведать ученого в лаборатории. Они прошли внутрь, как она рассказала. Мистер Носворт окликнул ее и спросил, что за дьявол, из-за которого она приходит и беспокоит его, и было ровно без четверти восемь.
– Вы уверены в этом? – спросил Клик.
– Да, сэр, конечно же, я вам называю с точностью до минуты.
– Как вы установили точное время?
– Когда мы вышли из крытого коридора, мисс Ренфрю посмотрела на свои наручные часы и нетерпеливо сказала: «Вот, я потеряла еще две минуты впустую. Смотрите! Без четверти восемь… Доброй ночи». Затем она убежала, оставила меня.
– Да! Да! – одобрительно воскликнула миссис Армройд. – Есть еще храброе сердце, чтобы так доблестно прийти на помощь мадемуазель. За это я испеку вам сливовый пирог, мон шер. Месье из Скотланд-Ярда больше не должен мучить бедного и так морально пострадавшего ребенка…
Но Клика, казалось, было не так легко тронуть, как она надеялась, потому что он продолжал задавать вопрос за вопросом. Казалось, что он допрашивает Горхэма с инквизиторской привередливостью; старается изо всех сил, чтобы сбить его с толку и опровергнуть его показания, но всегда терпит неудачу. Действительно, создавалось впечатление, что Клик зачем-то тянет время, не более того. Если так, то он определенно преуспел; прошло уже пятнадцать минут, когда мистер Нэрком вернулся в Круглый дом, они все еще были там.
Клик продолжал это представление, пока не вернулся суперинтендант.
– Все в порядке, мистер Нэрком? – спросил он, оглядываясь на звук шагов.
– Отлично, старина. Вы попали в десятку. Точно, как в аптеке… в каждом конкретном случае.
– Спасибо большое. Передо мной стоит довольно сложная задача, потому что наш друг констебль подтверждает заявление мисс Ренфрю о времени. И все же я абсолютно уверен, что здесь ошибка.
– Нет никакой ошибки… Нет, нет! Перестаньте мучить несчастную леди!
– Хорошо, мадам, но я знаю то, что знаю. И тогда выходит, что мертвец может говорить… Тьфу! Дело в том, что констебль просто воображает, что слышал, как говорил мистер Носворт. Это и есть ошибка. Теперь смотрите сюда! Однажды я столкнулся с точно таким же случаем, и я расскажу вам, как это произошло. Давайте предположим, – неторопливо прохаживаясь взад-вперед, начал вещать Клик, – давайте предположим, что это пространство здесь – крытый проход, а вы, мадам… подойдите, пожалуйста, на минутку… Большое спасибо… и вы – мисс Ренфрю. Вы стоите здесь, а Горхэм здесь… как и тогда.
– Я стоял не рядом с ней, сэр… По крайней мере, не совсем так. Немного позади нее… Вот так.
– Очень хорошо, тогда это подойдет. Сейчас. Вот теперь я просто покажу вам всем, как ошибка могла произойти и как она произошла при подобных обстоятельствах. Когда-то, когда я был в Париже…
– В Париже, месье?
– Да, мадам, – там произошла эта маленькая забавная история, о которой я расскажу вам. Возможно, вы слышали или не слышали о том, что некий французский драматург написал пьесу под названием «Шантеклер» – или, может быть, вы никогда не слышали об этом? Слышали? Ну, это спектакль, где все персонажи – существа со скотного двора: собаки, петухи, куры и тому подобное, – и странная мода на мужчин и женщин, одевающихся как птицы, настолько завладела публикой, что вскоре вошли в моду танцы «Шантеклер» и Шантеклер-вечеринки, и Шантеклер «включался» во всех танц-залах, пока, куда бы вы ни пошли на вечеринку, вы могли быть уверены, что увидите кого-то, наряженного как петух или курица, что достало всех до печенок… Но это уже другая история, и мы ее пропустим. Так уж вышло, что однажды ночью, когда увлечение этой штукой угасло и платья для скотных дворов можно было купить за ломаный грош, я зашел в маленькое кафе четвертого класса на Монмартре и там увидел единственную танцовщицу «Шантеклер». Она была красивой, изящной – легкой, как перышко, и изящной, как фея. Она, я думаю, была бы прекрасна, но она танцевала с партнером… А ее партнер был плохим танцором, безголосым певцом, но действительно талантливым чревовещателем.
– Чревовещателем, месье… э-э-э!
– Клик, мадам… Зовите меня Клик, если не возражаете.
– Клик! Черт! – восхищенно выпалил мистер Нипперс. Но ни «мадам», ни констебль Горхэм ничего не сказали. Они просто обернулись и кинулись бежать; и Клик тут же набросился на них, как кот, ловящий мышь, и резкий щелчок наручников, которые он позаимствовал у мистера Нипперса, сообщил, что он соединил их два запястья.
