Проделав эти странные манипуляции, он заявил:
– Стало хуже! Делает это благословенное место слишком темным; так что в конце концов виноват не свет.
– Мне следовало подумать, что даже дурак мог бы понять это! – почти заорал мастер. – Света и так мало, дурак. Уже почти сумерки!
И, словно в отвращении, слишком сильном для слов, он резко выдохнул и, повернувшись лицом к композиции, снова вернулся к своей работе над сценой.
Клик не ответил. Трент тоже. К этому времени даже он начал думать, что счастливая случайность больше, чем разум, причина многочисленных успешных расследований этого легендарного человека; что он на самом деле был не более чем везучим дураком; и, после еще десяти минут мирения с его сумасшедшими методами, Трент уже решил обратиться к Нэркому, чтобы тот передал дело другому сыщику, когда случился феерический финал в лучшем стиле Клика.
Все, что Трент потом мог ясно вспомнить – это внезапный звук грохочущих шагов на лестнице. Дверь перегородки внезапно распахнулась, чтобы впустить мистера Маверика Нэркома, за которым бежали два или три испуганных работника фирмы. Суперинтендант закричал:
– Давайте, давайте!
Помещение наполнил дикий грохот падающих фигур, рычание, вопли, крик, и когда Трент повернулся лицом к композиции Лакхнау, среди сваленных в кучу упавших пейзажей и разбитых восковых фигур, в середине руин, лежал на спине «синьор», а его руки были скованы стальными наручниками. Над ним возвышался Клик и, опустив колено на грудь мастера, с выражением ярости в глазах ревел:
– Сними это, тварь! Снимай, скотина! Твоя игра окончена!
И тут же мистер Трент был шокирован еще сильнее. Вдруг он увидел, как Клик срывает парик с головы мужчины, обнажив белую линию, показывающую место, где когда-то соединительная паста встретила жирную краску, которой было окрашено лицо самозванца, и услышал, как Клик сказал, отшвырнув парик:
– Из ваших собственных запасов сценического реквизита, мистер Трент… Реквизит одолжили без вашего согласия, но я вам его возвращаю.
– Господи, ну объясните мне, – пробормотал Трент в полном недоумении, – в чем смысл всего этого? Кто этот человек, поскольку ясно, что он не Лоти?
– Очень хороший актер в свое время, мистер Трент. Его зовут Джеймс Колливер, – ответил Клик. – Я пришел сюда, убежденный, что Лоти убил его. Теперь я знаю, что это он убил Лоти, и что к этому преступлению он добавил еще более отвратительное, убив собственного сына!
– Это ложь! Это ложь! Я не делал этого! Я не делал! Я никогда не видел мальчика! – с ужасом закричал Колливер. – Я никогда никого не убивал. Лоти продался мне! Лоти вернулся во Францию. Я заложил драгоценности, чтобы получить деньги, чтобы заплатить ему за проезд.
– Нет, ты нагло и неумело врешь, друг мой, – объявил Клик. – Ты выполнил эту операцию, чтобы заткнуть рот Феликсу Мерчисону – единственному человеку, который мог поклясться и поклялся, что Джеймс Колливер никогда не покидал это здание в день его исчезновения, и кто, вероятно, сказал бы больше, если бы ты не потратил время, чтобы заткнуть ему рот. Мы с тобой знаем, мой друг, что Лоти был последним человеком на этой земле, с которым ты мог договориться о чем угодно. Он публично заявил, что убьет тебя, и он сдержал бы свое слово, если бы ты не оказался проворнее и не убил его. Ты украл его жену, и ты никогда не был настолько мужчиной, чтобы жениться на ней, хотя она родила тебе сына и цеплялась за тебя до конца своих дней, бедняжка! Ты убил Лоти и убил собственного сына. Без сомнения, ему лучше быть мертвым и уйти, а не жить с клеймом детоубийцы… Нет сомнений в том, что когда он пришел сюда вчера, чтобы встретиться с Джузеппе Лоти, он увидел то, что я увидел сегодня, и узнал тебя так же, как я узнал, – шрам на запястье, который был одной из твоих особых примет. Мне сообщили о нем, когда меня отправили охотиться на тебя! И ты убил его, чтобы закрыть рот.
– Я не убивал! Я не убивал! – скулил Колливер. – Я никогда его не видел. Его здесь не было. Женщины в доме через дорогу клянутся, что видели пустую комнату.
– Не сейчас! – ухмыльнулся Клик. – Я убедил их в обратном. Мистер Трент, позвольте паре ваших людей прийти сюда и забрать это животное, пожалуйста, и я вам покажу. Это верно. Держите скотину покрепче и не дайте ему ускользнуть. Крепко держите? Хорошо! Итак, мистер Джеймс Колливер, то, что увидели эти обманутые женщины, – эта маленькая уловка, которая заставит Джека Потрошителя почувствовать себя недотепой.
Говоря это, Клик стремительно подошел к длинным жалюзи, вытянул их на всю длину, затем гаечным ключом полностью оторвал от ролика и развернул, чтобы находящиеся внутри могли теперь видеть внешнюю сторону.
На нх было нарисовано прекрасное изображение интерьера стеклянной комнаты, даже маленького столика, на котором стояла ваза с розами, которая на самом деле стояла в дальнем конце этой комнаты.
– Отличная идея, Колливер, и хорошая картина, – сказал он. – Это обмануло меня один раз – в августе прошлого года – так же, как вчера миссис Шерман и ее дочь. Тень от кружевных занавесок, падающих на картину, создавала эффект «перспективы», необходимый для совершенства иллюзии и предотвращения обнаружения обмана. Что касается мальчика – осторожно, ребята, сохраняйте спокойствие, держитесь! Не позволяйте никому заставить вас наступить на этого «мертвого солдата». Под толстым слоем воска спрятано человеческое тело – тело мальчика! Эй! Вышел из равновесия, а, понял, что игра полностью проиграна?
Колливер с ужасным криком внезапно рухнул и начал кататься по полу с визгом и скуля.
– Они трусливы как суслики, эти убийцы и грабители, когда их загоняют в угол. Мистер Трент, объясните все мисс Лару как можно мягче. Она сильно пострадала, бедняжка, и это обязательно будет для нее шоком. Она не знает, что женщина, которую он называл своей женой, никогда не была его женой. Она не знает о Лоти и его угрозе. Если бы она это знала, она бы сказала мне, и я мог бы пойти по следу в первом случае, вместо того чтобы ждать почти год и позволить этому выродку погубить ребенка.
Он остановился и поднял руку. Все это время Колливер ни на миг не переставал скулить и кричать; но не его крики вызвали этот жест Клика. Кто-то мчался по лестнице и откуда – то доносилось гудящее многоголосье.
Дверь стеклянной комнаты резко распахнулась, и заглянул главный бухгалтер, за ним толпа клерков.
– Мистер Трент, сэр, в чем дело? Кто-нибудь пострадал? Я никогда не слышал таких криков. Вся улица всполошилась, и у двери собирается толпа.
Клик оставил младшего партнера, чтобы объяснить ситуацию, шагнул в сторону стеклянной комнаты, посмотрел вниз и увидел, что утверждение было вполне правдивым, и – резко отступил назад.
– Нам придется отложить перевозку арестованного до наступления темноты, мистер Нэрком, – сказал он безмятежно. – И с разрешения мистера Трента мы воспользуемся дверью, ведущей в переулок сзади, когда придет время. Бухгалтер!
– Да, сэр?
