Старуха затряслась, словно у нее начинался припадок.
– В чем дело, Берта? – ехидно поинтересовался Клик. – Подхватили простуду, Берта? В Москве, Берта? Это – город, откуда родом София Морроветская, не так ли? София Морроветская, нигилистка, давшая клятву Семи Тайным, что отомстит сэру Морису Ривингтону за провал их заговора, уничтожив его и весь его род!.. Ну куда же вы!..
Старая Берта с неожиданной прытью бросилась в сторону, а жена сэра Мориса, отчаянно закричав, побежала в дом.
– Не уйдешь, Малагоцкий! Не уйдешь, пес смердящий! Вот тебе подарочек от Клика!
Щелкнули наручники, раздался грохот сапог, поскольку пара констеблей выскочила из тьмы по сигналу свистка. Закрутился в пыли клубок сплетенных тел. И вот уже мнимая старушка в кандалах сыпала отборным русским матом, извиваясь в руках старого доброго английского закона.
А Клик повернулся и вбежал в дом следом за женой сэра Мориса Ривингтона. Он промчался за ней по коридорам, добежал до дверей ее комнаты, из-за которых доносилось всхлипывание. Дверь была заперта изнутри.
И тут сыщик сделал странную вещь! Вместо того чтобы пытаться вышибить дверь, он встал на колени и начал тихо шептать в замочную скважину:
– Леди Ривингтон, леди Вера Ривингтон, София Морроветская мертва! Она умерла, когда я нашел запачканное кровью платье и перо, которое рассказало, как и почему зеленый попугай был убит. Сэр Морис никогда не слышал о ней. Сэр Морис никогда не узнает о ней от меня. Это была любовь, в конце концов… Настоящая любовь, не правда ли? Любовь сделала это! Вы приехали, чтобы обмануть и убить. Вы остались, чтобы спасти и сохранить!
Из-за двери донесся всхлип:
– Боже! О, ужас! Морис отшатнется от меня в ужасе и отвращении когда узнает.
– И от кого он может узнать? Я никогда не предам вас. Его мать никогда не предаст вас, когда она узнает правду. Я знаю, что так будет. Чарлок будет нем как рыба. Он – добрый малый в душе, в конце концов. Кто предаст вас, если мы трое будем молчать?
– Малагоцкий, – донесся из-за дверей отрывистый шепот.
– Россия заткнет ему рот. Он отправится в Россию, я обещаю вам. Он был удовлетворен, что вы оказались лояльны: что вы сделали половину работы и вовремя сделаете все. Он никогда не предаст вас. Кровь попугая на платье и ноже обманула его, как вы и планировали. Он приехал, чтобы держать вас под контролем, превратив вашу жизнь в ад. Если бы отец или сын не были убиты к определенному времени, как доказательство вашей преданности организации, он сделал бы все сам. И тогда вы устроили ту уловку со спрятанным ребенком и намазали кровью попугая платье, чтобы избавиться от надзирателя. Так?
– Да! Он любит меня, дорогой маленький Эрик! Как разрывается мое сердце из-за того, что я должна быть строгой с ним, чтобы он молчал, когда я пробираюсь в сиреневую комнату с едой и питьем для него.
– Он там?
– Да. Сначала я отнесла его сюда, в мою комнату, и спрятала в гардеробе. Позже я забрала его туда.
Щелкнул замок, дверь распахнулась: Вера предстала перед ним, как воплощение сострадательной женственности. Клик поднес ее руку к губам и поклонился ей, словно придворный королеве.
– Нет ничего среди творений бога столь же благородного и достойного, как истинная женщина, – сказал он, – и да помогут Небеса сэру Морису Ривингтону быть всегда достойным его жены.
Украденное кольцо
– БУДЬ Я ПРОКЛЯТ! – проревел господин Нэрком, развернувшись на сто восемьдесят градусов на своем вращающемся стуле. – Хотя сейчас меня волнует только одна вещь: моя шляпа! А ты, мой милый друг, выглядишь словно дохлая крыса.
– Я чувствую себя словно парочка дохлых крыс, дорогой мой Нэрком, – ответил Клик, рассмеявшись, словно юный хулиган, а делал он так очень редко. – Доллопс притащил меня сюда, и теперь мне придется надеть твой вечерний костюм… А ведь ты того и хотел, дорогой друг? И если у тебя в гардеробе есть что-то, что позволит мне выглядеть денди, тащи сюда эти тряпки, и тогда я быстренько преображусь. Думаю, ты смог бы найти для меня и сухие туфли, а лучше штиблеты, потому что эти промокли насквозь.
– Как только тебе удалось так вымокнуть? – удивился суперинтендант. Застыв, он стал внимательно изучать своего друга, словно хотел отыскать в его чертах что-то новое и до той поры сокрытое от его взгляда. – Разве, увидев приближение бури, не стоит сесть в такси или попытаться спрятаться от непогоды?
– Мой дорогой Нэрком, мне очень трудно ответить на этот вопрос, тем более что с одной стороны ты прав, но… Недавно я обнаружил, что в садах на Набережной Виктории расцвели прекрасные цветы, и ты же меня знаешь… – неторопливо заговорил Клик. – Я отправился прогуляться, чтобы на них взглянуть, с тем чтобы сравнить с теми, что я вырастил в саду одного домика в Шотландии… Но толком осмотреть цветник не вышло. Хотел бы я, чтобы когда-нибудь в моей жизни наступил такой период, когда я сам смог бы распоряжаться своим временем. Тогда я, наверное, только бы цветами и любовался. С ними я никогда не чувствую себя одиноко, но вместо этого мне всегда приходится дарить часть своего внимания женщинам.
– Женщинам…
– Да. По крайней мере, об одной я постоянно думаю, а с другой в это утро свела меня Судьба. Обе такие милашки, но каждая прекрасна по-своему. Так вот новая моя знакомая – очаровательная леди Флавия Хампшир, которая в фаворе у короля и которая стала настоящей звездой прошедшей коронации…
– Но которая этого вовсе не желала, – проворчал мистер Нэрком. – Слышал, ходили разговоры, что она готова забыть обо всех своих привилегиях и вести незаметное существование, если ей только позволят. И еще я слышал, что по натуре своей она безумная дикарка, словно тигрица, и всякий раз, когда ей выпадает такая возможность, показывает свои коготки. Хотя, быть может, в том, что я слышал о ней, нет ни слова правды.
– Может, и так. Но непреложный факт в том, что впервые я встретил ее в саду на Набережной Виктории этим утром, в укромном местечке, в уголке, который ты бы назвал «отмеченным перстом Бога», и что самое удивительное, у нее была веская причина наведаться в этот райский уголок. Так что я волей-неволей сравнил ее со своей возлюбленной, но леди Хампшир – дама, совершенно на нее не похожая.
– И что с ней не так?
– Она, насколько я понимаю, принадлежит к совершенно иному классу. Я не знал ее имени и вынужден был спросить у садового сторожа. Тот знает по именам всех постоянных гостей садов. И еще я выяснил маршрут ее регулярных прогулок. Леди Хампшир появляется всякий раз, когда парк открывается. Она своего рода королева преисподней – и, глядя на нее, кажется, что ты уже сделал первый шаг на пути в ад. Судя по костюмам, она богата. За последний месяц сторож видел ее четыре раза. Дважды она бродила одна, дважды с простаком, который бегал за ней, словно ручной песик… Да, платье у нее выглядит так, словно его только что привезли из Парижа, а лимузин роскошный, словно порождение сказок «Тысяча и одной ночи», ее драгоценности слепят своим блеском. И все же, судя по маршруту прогулки, леди Флавия Хампшир решила посещать сады на Набережной Виктории, чтобы побыть в одиночестве, а может, она гуляла там, потому что жила в одном из гранд-отелей, выходящих на набережную… Я видел, как она говорила с какой-то женщиной. Когда я появился в парке, они только встретились, и мне показалось, что они ведут обычный женский разговор, а потом погода словно вмиг испортилась, налетел ветер, и я отправился искать укрытие от ненастья. И единственным открытым заведением неподалеку оказалось пошивочное ателье. Тут уж, извини, я чуть замешкался, промок до нитки и, нырнув туда, чтобы согреться, сразу направился к пылающему камину. А там уж появился Доллопс, который поймал машину, правда, пришлось подождать…
