Таким образом, пробудившееся в середине XIX в. русское общество в лице лучших представителей отечественного просвещения приняло и осознало как данность самобытность культуры и образования своего народа. Общество, опираясь на свое историческое своеобразие, при этом не только не отвергало других культур, но относилось к ним с любовью и уважением. Славянофилы считали невозможным отрицать свою собственную образовательную традицию, к которой иногда снисходительно, а иногда насмешливо и критически относились западники. Такая ситуация и позволила поставить во всем своем объеме (а не в национальной замкнутости) главные вопросы просвещения, а значит и жизни.
Глава 3. Проблема становления личности в трудах западников и славянофилов
В Москве в 20–40-х годах XIX в. особенно актуальна была тема свободы личности. Такому интересу много способствовала и политика Николая I. Декабрьское восстание 1825 г., польское восстание 1831–33 гг. знаменовали самое начало его царствования: он вынужден был всеми силами останавливать в своем развитии еще очень подражательный культурный процесс, что и привело ко всем крайностям правительственной опеки, к чрезмерному давлению государства на личность, что незамедлительно вызвало ответ общества.
М. О. Гершензон пишет о Станкевиче (одном из ярчайших представителей известного философского кружка), что тема личности совершенно поглотила его внимание. В письме к В. П. Боткину В. Г. Белинский от 28 июня 1841 г. пишет: «Во мне развилась какая-то дикая, бешеная, фантастическая любовь к свободе <…> Личность человеческая сделалась пунктом, на котором я боюсь сойти с ума <…>»
[94]. Судя по эпитетам, сам автор сознавал не только всю силу, но и противоестественность этой «любви».
Понимание личности западниками и славянофилами имело разную философскую основу. Если первые в основном следовали гуманистической доктрине человека, выработанной в эпоху Просвещения, то последние понимали личность как Божественный образ, который требует раскрытия на протяжении всей жизни человека. У ранних славянофилов находим более или менее целостную концепцию личности и ее становления, тогда как у западников – только отдельные положения, по преимуществу являющиеся возражением (или дополнением) к концепции славянофильства. При всей разности подходов славянофилов и западников к теме становления личности следует указать, что их противоречия сильно преувеличены историографией. Очень многое в их творчестве созвучно друг другу. Рассмотрим основные положения концепции славянофилов о сущности и развитии личности.
Алексею Степановичу Хомякову и Ивану Васильевичу Киреевскому предстояло внести ясность в эту тему. Одновременно близкий по содержанию, хотя и отличающийся по изложению вариант разрабатывали представители философии духовных академий: Ф. А. Голубинский в лекциях по «Умозрительной психологии», П. Д. Юркевич в работе «Сердце и его значение в духовной жизни человека», проф. В. Н. Карпов, С. С. Гогоцкий. В том же направлении двигалось художественное сознание Н. В. Гоголя, В. А. Жуковского, В. Ф. Одоевского и других русских писателей середины XIX в.
Этой проблеме иногда посвящены отдельные произведения, но она, так или иначе, высвечивается практически в каждом очерке А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, Ю. Ф. Самарина, Н. В. Гоголя и многих других. Она особенно важна для педагогики, поскольку, как справедливо указала С. Ю. Дивногорцева, «еще К. Д. Ушинский заметил, что в зависимости от того, какое понимание личности будет принято за основу, будут определяться и соответствующие подходы к ее воспитанию»
[95].
Отечественная историография довольно скромно оценивала деятельность славянофильства. До 1917 г. их изучали мало (крупнейшие труды – киевского профессора В. З. Завитневича о Хомякове, А. Н. Пыпина об общественных движениях 20–50-х гг.); в Советском Союзе – еще меньше, тогда как в русском Зарубежье еще до Второй мировой войны было издано более 20 книг о славянофилах. В нашей стране одним из первых был издан сборник фрагментов их произведений «Славянофилы и их учение» (1910), во вступительной статье к которому его составитель Н. Л. Бродский отмечает общую черту всех славянофилов – высокие личные нравственные качества.
Н. Л. Бродский в духе времени пишет: «Славянофилам казалось, что самодержавие можно совместить со свободой слова и совести»
[96]. Действительно, славянофилы утверждали, что самодержавие, равно как и другие формы государственного устройства, не может препятствовать человеческой свободе, поскольку личная свобода носит внутренний характер: можно быть рабом в самой лучшей республике и свободным человеком на каторге. Вообще, в историографии ХХ в. бытовало мнение, будто бы истинными «апостолами личности» были именно западники, а славянофилы, будучи их антиподами, подчиняли личность разным внешним факторам (государству, общине, церкви). Увидим, что право личности на свободу отстаивали и те, и другие, но понимали ее по-разному. Стержнем мировоззрения западников была свобода личности, подчиняющаяся общественным законам. Славянофилы, не менее западников утверждавшие свободу личности, не отрицая внешних регуляторов этой свободы (законов, судов и пр.), в первую очередь подчиняли ее нравственному закону, данному Богом.
Одним из исследователей творчества славянофилов стал Н. А. Бердяев. Он высоко ставил личность ведущего теоретика славянофильства – А. С. Хомякова, подчеркивая его достоинство и независимость. «Православнейший Хомяков чувствовал себя нисколько не связанным авторитетом иерархии и не считал себя обязанным руководствоваться ее мнениями. Эта мысль сознала внутреннюю свободу как первооснову православия»
[97]. Действительно, согласно учению Отцов Церкви, Хомяков считал свободу человека основным его свойством и часто вступал в полемику по этому поводу. Апология свободы личности – суть и жизни, и учения Хомякова. Но Бердяев преувеличивает. Против авторитета церковной иерархии он не шел, хотя и мог оспаривать отдельные богословские мнения.
Верно оценивая мысль Хомякова, Н. А. Бердяев тем не менее в целом о славянофильской антропологии пишет: «<…> идея личности, столь же центральная в религии Христа, как и идея соборности, была задавлена в славянофильской общественной философии»
[98].
Причиной слабого развития личностного начала в России Н. А. Бердяев вслед за многими западными и созвучными им отечественными мыслителями считает сельскую общину. А. С. Хомяков же и его последователи утверждали мысль, что общинный быт славян основан был не на слабом развитии личности, как полагало и полагает до сих пор западноевропейское славяноведение, а напротив, на ее высочайшем уровне развития, которое позволило ей свободно отречься от своего полновластия. Об этом самоотречении пишет и И. А. Ильин, и современный философ и историк В. Н. Тростников. Часть полномочий личности передавалась общине, мiру. Община, принявшая начало духовное, стала как бы светской стороной Церкви. В ней и воплотился христианский идеал – сочетание соборного и личностного начала. Последнее постепенно подавлялось – но не общиной, а развитием крепостного права, особенно в XVII–XVIII вв. Высокие отношения христианской любви и солидарности славянофилы поэтому видели в допетровской общине. Община как нравственная единица – главная и любимая мысль Хомякова.
