Приступ бешенства вымотал. Тина опустилась на скамью отдышаться, но тут же подскочила и закричала:
– Мент, эй, мент!
Майор немного удивился борзости соплячки, прихватил резиновый успокоитель и подошел к клетке:
– Закрыла пасть! Или печень лишняя?
– Майор, разговор есть, – Тина резко поменяла тон.
Евсюкин услышал знакомую мелодию. Теперь, главное, раскрутить по полной:
– Задержанной разговаривать запрещается. Еще раз вякнешь – пожалеешь.
– Майор, хочешь заработать?
Нет, быстро, слишком быстро и дешево, не отделается, телочка. Евсюкин сурово нахмурился:
– Взятку предлагаешь при исполнении?
– Предлагаю хорошо заработать. У тебя пистолет есть?
– Есть, – не думая, ответил майор и сразу пожалел. – Это что за базар?
– Предлагаю халтуру. Работенка не пыльная, раз плюнуть. Значит, так. Вытащишь ствол и пристрелишь меня, а я за это отлично заплачу. Прямо сейчас.
Обычно клиенты молят выпустить, но чтоб сами просились на расстрел, такого милицейский фольклор еще не доносил.
– Чего? – выдавил глубоко пораженный Евсюкин.
– Тупой, что ли? Предлагаю сделку: ты меня грохнешь, ну, скажем, за попытку к бегству. Я тебе – бабки. Все просто. В клатче нашел карточку? Молодец, майор, полковником будешь. Говорю пин-код, в банкомате обналичишь, и никаких следов.
– Там сколько? – механически спросил защитник закона.
– Тысяч двадцать или тридцать, не помню.
– Рублей?
– Английских фунтов, придурок. Ну, так как? Ведь тебе же легко. И столько хапнешь. Пристрели меня, что тебе стоит. Вы же людей невинных сажаете, из окна у вас народ прыгает. Так неужели трудно пристрелить какую-то девчонку, а, майор? Да за такие деньги?
Тиль честно пытался крутить кишку и даже схватился за язык. Но ничего не помогло. В топке вен пылал белый порошок, на всех парах овечка неслась к пропасти.
– Что, боишься?
Майор прибывал в глубокой задумчивости. Кажется, действительно взвешивал.
– А давай сама все сделаю. Подойдешь к клетке, типа потерял бдительность, вытащу пистолет, сначала грохну пьянчугу, чтобы все осталось между нами, а потом пущу пулю себе в лоб, в сердце или куда придется. И ты ни в чем не виноват. Отделаешься выговором. Ну, как идея? Делать ничего не надо, подойди ближе и отвернись.
Тиль не мог знать, что думает майор, но варианты залило чернилами.
– Какой пин-код? – тихо попросил Евсюкин.
– Сначала пистолет.
Майор шагнул к клетке, но придержал рукоятку «макарова».
– Пин-код...
– За такие бабки, майор, торг не уместен.
Кобура уткнулась в щель меж прутьями, язычок выскочил из замка. Путь свободен.
Шансов больше нет, темень кругом. Ей так отчаянно снесло башню, что угробит себя и не заметит: в жилах бурлит беспредельный праздник, наверно, весело продырявить голову и посмотреть, что из этого получится. Такая дурища. Ангел попытался заслонить собой кобуру, но рука овечки беспрепятственно прошла насквозь. Пальцы нащупали рукоятку. Тиль бил по ним наотмашь, но указательный заполз под курок, а большой охватывал тыльную часть. Еще немного – и вытащит. Плохо соображая, Тиль вонзился зубами в палец, как бешеный пес. Челюсть прошила кожу, но овечка уже сводила ладонь в захват, не чувствуя укус ангела.
Лязгнула металлическая дверь. Обгоняя дежурного, в отделении ворвалась Виктория Владимировна, а за ней крепкие мужчины в костюмах и галстуках. Майор испуганно шарахнулся от обезьянника, на ходу застегивая кобуру.
Тина отчаянно, надрывно захохотала. Или зарыдала без слез. С ней трудно понять. Одно ясно: к чуду ангел не имеет никакого отношения.
Пока с Евсюкиным шли сложные переговоры и торговалась цена, чтобы протоколы исчезли, будто их никогда не было, ангел сидел на лавке рядом с овечкой. Силы кончились, Тина согнулась вытрясенным мешком, уронив голову на колени, и только держала кулон в кулачке. К машине ее вели под руки, потому что туфли овечки безнадежно заплетались. Но Тиль был спокоен: варианты показывали «ясно». Во всяком случае, в ближайшем.
Мусик терпеливо дожидался около отделения. Погладив верного друга, Тиль завалился на руль. Усталости не было, но ангел имеет право вспомнить нечто человеческое. Ему ведь крепко досталось. Пора бы расслабиться. Только все раздумывал: каким же невероятным везением Виктория Владимировна спасла дочь? Ангела рядом с ней не было. Может, интуиция матери. Или помог кто-то другой?
XIII
Купол неба мерно светлел, отражаясь в матовом мраморе. Ни дня ни ночи. Сплошная неизменность. Среди однообразия шаталась фигура в смокинге, выписывая замысловатые загогулины по роще, словно горнолыжник проходит извилистую трассу мимо сигнальных флажков. Ангел бродил зигзагами меж стволов без остановки, как заведенная игрушка. Но, приметив мотоцикл, чуть не влетев в идеальный клен, яростно засигналил.
Тиль изобразил рассеянность. Меньше всего хотелось слушать истории про замечательных и покорных овечек, про горы списанных штрафных, за которыми вот-вот откроется Хрустальное небо. Наглый тип применил безотказное оружие: призвал ангела.
– Я здесь, чего кричишь, – сказал ангел Тиль, не пожелав слезть с Мусика.
– Дорогой коллега, как я рад тебя видеть, – сообщил 898-й, хотя на его физиономию радость явно не торопилась. – Извини, что призвал.
– Всегда рад помочь сокурснику, если для этого не надо нарушить Второй закон.
– Да-да, конечно. Не надо.
Бывшего капитана штормило. Ему хотелось что-то сказать, но пока не решался.
Тиль помог:
– Как поживает овечка? Сколько штрафных списала?
898-й отвел глаза, хмыкнул и вдруг прошептал:
– Это была шутка... Ничего мне не списывали. Неудобно было признаться.
– Врать ангелу, а тем более сокурснику, некрасиво. Но я прощаю. Это все?
– Нет... Нет... Ну, в общем... Можно, чтобы этот разговор остался между нами?
– Клянусь здоровьем Мусика, – торжественно пообещал Тиль.
– Кого? Твоей овечки? А разве так можно?
– Коллега, давай к делу, у меня дел невпроворот, скоро моя очнется.
– Да-да, извини. – 898-й уже хотел прихватить Тиля за локоток, но не осмелился. – Видишь ли, какая история...
Тиль совершенно не видел, но ждал терпеливо.
– Тут такое дело... – опять промямлил ангел и, наконец, прорвался: – Возникла непредвиденная проблема. Помнишь мою овечку? Ну да, монашка, кроткая, послушная, чистая душа, бла-бла-бла... И я так думал. До одного случая. Когда открылось... Когда я вдруг узнал... В общем... Ну...
