Ранним утром, когда брат вернулся с личной дружиной, слухи потянулись по всему Капертауму. Говорили об обозе, который вернули сразу после разговора эрла с чародеем. О том, что Эльгер встретил Барриона с отрядом у стен Капертаума и немедленно отправил его на запад по королевской дороге. А сам брат с личной дружиной вернулся в твердыню, и рыцари были во всеоружии!
Еще все говорили о воссоединении. И все как один со смесью восторга и ужаса! Вспоминали и пересказывали друг другу легенду о волшебнике Мервине и царе уруктаев Азуоле. Сами рассказывали и сами же не могли поверить, что им довелось жить во времена, когда древние пророчества начали сбываться. Люди, которые по долгу службы или по случайности не спали этой ночью и покидали кров, рассказывали об изменившейся Селене. Она стала больше! И на ней вновь, как в сказаниях, красовался сизый заяц. Селита решила этой ночью не спать и сама убедиться в этом.
Как жалко, что учителя Верна не было в твердыне. Вот кто смог бы ответить на вопросы, которые атаковали этим утром принцессу. Мейстер не стал бы отмахиваться от нее.
Несколько месяцев назад Верн с разрешения ярла покинул Капертаум и с двумя стражниками отправился в Форт-Рок. На стражниках настоял отец. Селита присутствовала при нескольких разговорах Верна с ярлом. Учитель был одержим желанием побывать в городе урукт-хаев. Он долго собирал сведения о подземном городе этой расы. В легендарные времена тот был цитаделью зла, державшей весь край под своим могучим игом.
За горгульей, показывающей поднимающемуся над хребтом солнцу каменный язык, Селита нырнула в неприметный боковой проход. После открытой галереи девочка почти ослепла в темноте башни. Дотронувшись пальцами до грубой стены, она постояла на верхних ступеньках, позволяя глазам привыкнуть к сумраку. Вниз она пошла медленно, нашаривая ногой следующую ступень узкой лестницы. Здесь было грязно и заброшено, и Селита сосредоточилась на том, чтобы не наглотаться пыли. Возле маленького квадратного продуха принцесса остановилась и, не дыша, просунула в маленькой нишу узкую руку. Нащупала нужный обломок кирпича и передвинула его в сторону. За открывшейся щелью находилась комната малого совета. Согнувшись, Селита взялась рукой за металлический крюк, кем-то очень кстати вбитый в стену, и прильнула к выемке. В полумраке комнаты принцесса видела краешек каменного стола с несколькими фигурками на нем, пустое кресло отца и два высоких стула по правую руку от него. Никого не было, но Селита знала, что сегодня Эльгер обязательно соберет здесь советников. Нужно только не упустить момент.
Она осторожно поставила осколок кирпича на место и неслышно побежала дальше вниз. Это был самый короткий путь к южным воротам, там, возле пекарни, жила с семьей ее кормилица.
Девочка остановилась внизу и, прежде чем выйти, перевела дыхание. Она бесшумно открыла дверцу и гибкой ящерицей скользнула в тень между кирпичными столбами, поддерживающими глубокую арку. Никто не знал лучше юной принцессы твердыню Капертаума. Она по крохам копила это знание и ни с кем не собиралась делиться своими секретами.
Сдерживая себя, она медленно прошла по дорожке между высокими кустами жасмина, осматривая свое платье и снимая комочки паутины. Дверь с нарисованными целующимися голубками распахнулась, и вышел муж кормилицы. Он был облачен в оранжевый сюрко стражника поверх доспехов вареной кожи и носил офицерские шевроны.
Увидев принцессу он, как всегда, отчего-то смутился и неловко поклонился, придерживая рукой меч.
Принцесса чинно сложила руки перед собой и спросила – дома ли хозяйка.
– Дома, моя госпожа. – Мужчина приглашающе придержал дверь. – И Роза, и Хло – они дома. Рукодельничают.
Кормилица прибирала со стола, а ее дочь Хло и правда сидела возле окна и шилом копировала рисунок с лекал на широком подоконнике.
При появлении принцессы Роза искренне обрадовалась и принялась хлопотать. Она обмахнула полотенцем деревянное кресло мужа, стоящее у очага, и подвинула его девочке. Хло оставила инструмент и подсела поближе к Селите – на маленький стульчик.
Хло была ровесницей принцессы, только на два месяца старше, но уже налилась в груди и бедрах. Как говорила Роза – заневестилась. Подруга сидела у ног Селиты, обратив радостное лицо снизу вверх. Принцесса не могла не улыбнуться в ответ. Хло была сейчас похожа на преданную собачонку, следящую за каждым движением хозяина. Селита ласково дотронулась до ее руки, и лицо девушки немедленно просияло.
«Какая она хорошенькая, – подумала принцесса. – Пушистые ресницы, носик с небольшой горбинкой. У нее самой нос совсем маленький, курносый, да еще и с веснушками. Разве не ей лучше подошел бы такой вот изящный носик, как у подруги. У Барриона именно такой нос, потому он и красавчик, а у нее и Эльгера – нос и волосы отца».
Селита мысленно одела Хло в атласное платье, добавила пышную прическу. Каштановые волосы нужно свободно пустить локонами по обоим плечам. Диадему в волосы. И замерла пораженная. Подруга была больше похожа на благородную леди, чем она сама или даже леди Эссина – жена Эльгера.
Девочка перевела взгляд на подсевшую к ним кормилицу. Говорят, что в молодости она была настоящей красоткой, поэтому была охотно взята в прислуги к матери. Хотя и была дочкой фермера. С какого-то хутора у Кедрового ручья.
Принцесса посмотрела на холщовые нарукавники, которые надела Хло, рукодельничая.
«А если наоборот? Она, Селита, носила бы такую одежду, жила бы в этой маленькой каморке. Спала бы вон там, за той занавеской». Принцесса закрыла глаза и энергично помотала головой.
– Что ты, милая? – спросила участливо Роза. – Что с тобой? И не заходишь к нам. Не даешь нам полюбоваться на твои небесные голубые глазки.
– Ну ты же знаешь, Роза, какое несчастье с отцом. – Селита открыла глаза, которые против ее воли наполнились слезами. – И я не знаю, что делать. Мейстера Верна все нет, хотя Эльгер говорил, что еще две луны назад ожидалось его возвращение. Привезли знахарку из хутора Горячий. Говорят, хорошая знахарка – она помогала мейстеру, когда мама меня носила. Но под утро заявился этот чародей и выгнал ее. Не знаю, что он там делал. Мне тоже почему-то нельзя было остаться.
– Вот как? Знаешь, моя маленькая госпожа, говорят, что это очень сильный колдун. Он из самого Эдинси-Орта. Про него рассказывают…
– Подожди, матушка, – перебила ее Хло. – А сейчас что? После него полегчало господину?
Принцесса опустила голову и пожала плечами. Слезы закапали на ее вышитое серебряной гладью платье. Она сомкнула ресницы, пытаясь их сдержать. Искреннее сочувствие против воли вызвало эту женскую слабость. Суровость Эльгера заставляла быть сдержанной, а здесь она совсем раскисла. Матушка учила, что слезы можно позволять себе, если только это необходимо – как оружие.
– Ну, моя девочка. Все будет хорошо. – Роза сама утирала слезу. Бедная сиротка. Лишиться в десять лет матери. А теперь еще с отцом такая беда приключилась.
– Если здесь, к счастью, оказался Суток, он не мог не помочь твоему отцу, – стала горячо уверять кормилица. – Для него это пустяки. Право дело. Ты знаешь, он оживил совсем мертвую девочку. Правда-правда. Это было у Синезубов. Совсем обычная девочка, из простых. Семья бондаря. Быстрая хворь у нее приключилась. Говорят – она уже холодная была. А он там, на счастье, оказался и сам пришел. Никто его не звал. Он всех выгнал из дома, значит. Заперся там. Люди собрались. Некоторые уже за вилы взялись. Страсть. А он выходит, весь шатается, говорит: «Накормите дитя». А сам – брык и упал… Его на гумно отнесли. В дом не решились… Как вдруг колдун в доме помрет? День лежал, а потом – ничего, стал шевелиться. Шевелился, шевелился и оклемался. А бондарь хотел ему дать золотой империал. Вот как он свою дочку любил. Никто и думать не мог, что у простого бондаря такие деньги могут быть. Ну вот. А Суток этот… ну, чародей – не взял. Только говорит: «Раз деньги есть – возьму один динарий, а ты – когда у нее первая, значит, кровь пройдет, отдай ее за своего сродственника, с которым в парнях будущую жену не поделил, но разделил ее братьев…».
