Чарли горячо пообещал, что с ним ничего плохого не случится.
Франц, выполнив свою эскулапскую функцию, ушел, никому ничего не сказав. Когда Чарли с Хельгой и голованом вышли на улицу, приятель со спортивной сумкой через плечо уже ждал их на крыльце.
– Лучше так было, – сказал он им, опустив глаза. – Сразу. Зачем врать. Сейчас бы она начала бегать, искать. Зачем это все. Ничего ведь уже не изменишь. Твой пес же его не оживит.
– Ты пойдешь с нами? – спросил Чарли.
Он все равно был немного сердит на приятеля, хотя и понимал, что кто-то должен был сказать сестре о Питере.
– А ты как думал? – сразу окрысился Франц. – Я останусь дома, пока ты будешь искать Сюзи? Ты меня за кого держишь? Все-таки надо было бы тебя когда-нибудь хорошенько отлупить.
Чарли улыбнулся ему. На самом деле он был очень рад, что Франц шел с ними. Это ведь совсем другое дело. Рядом будет человек, пусть такой ершистый, но живой и надежный. И потом все-таки это как-то странно разговаривать с собакой. Хотя да, он, конечно, не собака. Киноид.
Чарли вздохнул. Еще на прошлой неделе, если бы ему пришлось идти в поход с приятелями без взрослых, он бы с трудом дождался такого славного приключения, а сейчас ему было, если честно, страшно. Страшно и жутко. Если вспомнить, какие ужасные морды были у орков, которые забились в ванную у бедной фрау Ланге. Они были в тот момент беспомощны, но какие же зверские физиономии и вонючее дыхание. Жуть. А теперь нужно идти к ним самому. Добровольно. Что он сможет сделать?
– Просто… тебя не будут искать дома? – спросил Чарли приятеля умиротворяюще.
– Да кому я там нужен. – Паренек махнул рукой. – Может, через неделю просекут, что меня нет. И то – не уверен.
– Я тоже иду с вами, – заявила вдруг Хельга.
Чарли опешил.
– Ну вот этого не будет точно, – сказал он сердито. – Ты что, не понимаешь, что это глупо и бесполезно. И ты бы подумала о родителях. Они ведь с ума сойдут. Мы даже не знаем, на сколько идем и куда.
– А ты возьми значок. Ты ведь можешь узнать, – насупилась девочка.
– Все равно – нет. Ни в коем случае. Ну, Франц, скажи ей…
Франц засунул руки в карманы выцветшей куртки.
– Да о чем говорить? Пошли. А ты, малявка, иди домой. Нам не нужны девчонки. Потом за тебя еще отвечай.
Хельга была готова заплакать, но ничего не могла поделать с мальчишками. Франц, ей казалось, мог и ударить или наградить оскорбительным пинком под зад. На глазах у Чарли. И Чарли сейчас, она знала, не станет за нее вступаться. Девочка остановилась у калитки и смотрела, как мальчишки пошли по улице. Чарли остановился и достал из кармашка джинсов ее желтый значок. Голован просеменил к нему и уселся рядом с ногой мальчика.
– Возьми в руку и ищи, – сказал он.
Чарли подождал, пока мимо них проедет тележка, высоко груженная разными домашними вещами. Высокий мужчина с широкими плечами вез ее за собой, держась за рукоятки мускулистыми руками. Впереди на куле из одежды сидела конопатая девчонка, которая с интересом рассматривала двух подростков и черно-белого пса. Сзади шла женщина, которая держала за руку мальчишку лет семи.
– Франц, твои-то собираются? – спросил глава семейства, чуть притормаживая.
– Завтра с утра будут перебираться, – ответил мальчик, уступая дорогу.
– Вы бы тоже не ходили без надобности по улицам. Небезопасно это теперь, – посоветовал им мужчина, катя мимо свой скарб.
Ребята проводили переселяющуюся семью глазами.
– Ну, давай, – сказал нетерпеливо Франц. – Изобрази уже что-нибудь.
Чарли с сомнением вздохнул, закрыл глаза и сжал в ладони жестяной кругляш.
Первым, что он почувствовал, была опять Хелли. Это вещь говорила ему, что она принадлежит девочке. Не то чтобы говорила… а как бы хотела быть с Хелли. И даже уже немного, самую крошечную капельку, была самой Хелли. Но этот слой был очень тонкий и слабый и мог уступить, если бы Чарли захотел. Он захотел и теперь почувствовал другой уровень ощущений. Еще тоньше, еще неопределеннее. Кружочек металла еще хранил слабую память о другой девочке – Сюзи. Но ведь Чарли мог усилить эту память. Помочь ей. Дать немного своей энергии… Да, вот это уже похоже на Сюзанну. Не она сама, только представление о ней. А где же может быть в целом мире та, которую так искаженно помнит эта вещица? Ведь должна быть какая-то связь возникшего слабого образа с настоящим носителем. С кареглазой Сюзанной. С реальной девочкой, где-то по-настоящему существующей. Сюзанной, которая сейчас…
Чарли, вздрогнув, открыл глаза.
– Что, – спросил Франц. – Получилось?
– Они недалеко, – сказал Чарли уверенно, обращаясь больше к Эрргху. – Такое почти круглое озеро с песчаными берегами. Все заросшее соснами. Вот в той стороне. – Он указал рукой вдоль по улице, уходящей на север.
– Знаю его, – коротко ответил голован.
– Ну, идем тогда, – решительно сказал Франц.
Когда они уже отошли на значительное расстояние и проходили мимо последних домов, за которыми располагался мотодром, Чарли повернулся и посмотрел назад. Хельга все еще была там, возле дома, и смотрела им вслед, только вышла на середину улицы, чтобы видеть лучше.
Его позвал голос Франца:
– Расскажи, что ты узнал, – сказал он. – Сюзи – с ней все в порядке?
Чарли посмотрел на него с сомнением.
– Трудно объяснить, что я видел. Ей очень страшно. Там что-то нехорошее происходит. Но она не одна. Еще люди. Больше десяти, наверное… Тоже очень испуганы.
Франц догнал трусившего впереди голована.
– Голован, а зачем оркам пленники, что они с ними делают?
Киноид некоторое время трусил, не отвечая, потом замедлил бег.
– Все делают: р-рабы, еда.
Мальчики в ужасе молча осознавали сказанное.
– Они едят человечину? – спросил Чарли за обоих, холодея внутри.
– Они все едят, – ответил голован.
Справа, за аллеей старых берез виднелся аккуратно подстриженный газон мотодрома. Удлинившиеся тени от деревьев пересекали его словно черными руками. В выходные здесь всегда было много людей, но сегодня ни на дороге, ни на стадионе не было ни души. Говорили, что орки уходили из Пархима по Даммер вег и по ней же уводили с собой пленников. Впечатлений для горожан было более чем достаточно, чтобы на улице никого не осталось.
– Эрргх, – впервые обратился Франц к головану по имени. – А орки, они не обижают женщин? Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Когда у них гон, они набрасываются на всех. Это после зимних лет бывает, – ответил пес. – Но могут просто надругаться из злобы. Они – злые. Любое зло их пр-ривлекает.
Сказав очень длинную фразу, голован замолчал надолго, видимо, ему не так просто давалась человеческая речь. Но мальчики шли, придавленные грузом этих новых знаний, и боялись услышать что-нибудь еще.
