Бастард не стал поправлять его. Сейчас он предпочел бы, чтобы имя Ардо не звучало. Мало ли в королевской марке Сонетров.
– На какое же дело ты собираешь воинов?
– Нас нанимают вот эти люди. – Матиуш кивнул в сторону крестьян. – Мы должны защитить их деревню от разбойников за Обещанной пустошью.
Лицо всадника с булавой на груди выразило недоумение.
– И хорошо платят? – спросил он.
– Совсем не платят. Обещают только хорошо кормить.
– И на таких условиях вы едете в их глушь? Через болота?
Матиуш прищурился и сделал два хороших глотка из своей чашки. Напиток был чудесен.
– Это меня не устраивает, – сказал Сигас.
– Я знаю.
Всадник поколебался. Он ждал какого-то продолжения. Его не последовало, и рыцарь отошел от стола, что-то прошептав себе под нос. В проходе он еще раз обернулся, но, столкнувшись взглядом с вежливым и скучным взглядом Ардо, резко отвернулся и направился к лестнице.
– Господин, вы собираете войско? – спросил слуга.
– Войско… – произнес бастард. – Нас три всадника. Еще племянник Казимира – его оруженосец. Разве это можно назвать войском?
– Возьмите меня, – горячо произнес Сим. – Я никогда не участвовал в сражении. Мне хочется проявить себя.
Ардо посмотрел на слугу. Что движет людьми? Для чего они хотят рисковать своей жизнью?
– Почему ты не отправился домой, когда получил деньги?
– Стать продавцом крашеных шкур, как мой брат? Отец очень доволен им и даже гордится… Нет. Я не могу оставаться в пыльном Вехте. Ведь мир так велик. Но он открыт для человека с благородной кровью в жилах. Благодаря вашим деньгам теперь я выгляжу по-другому… – Сим наклонился к нему. – Мой слуга, ординарец Лехол… он знает меня как Симуса Йиржи, сына однодворца. Прошу вас, господин, пусть останется так. Я буду верно служить вам и дальше. Пусть у меня будет шанс стать кем-то большим, чем сыном кожевника из Вехта.
– Ты нашел для себя хорошее имя, Симус. Его будет приятно произносить. В песне о благородном Симусе, сыне Арка, герой прошел все испытания, убил дракона и спас прекрасную деву Лету.
Вечером, когда они уже укладывались спать, через низенькую дверь в каморку вошел красно-черный всадник.
– У вас все готово, Сонетр? – спросил Сигас.
На топчане приподнялся Берн и посмотрел на вошедшего.
– Утром мы уезжаем, – ответил Ардо.
– Быстро ты набрал людей. И все они готовы без всякой оплаты участвовать в предприятии? Не хочешь ничего еще сказать? Ну же, лорд Хеспенский! Забодай нога ногу! Может, по старой памяти посулишь какую-нибудь приятную неожиданность?
Матиуш помотал головой.
– Не признаешься. Ладно, все равно мне сейчас некуда податься, – сказал Сигас. – Запиши и меня. Раз Сонетр куда-то собрался, будет небезынтересно проехаться с ним. На рассвете? – Он пониже нагнул голову, выходя через низенькую дверь.
– Про какую приятную неожиданность он говорил? – спросил Берн.
Матиуш пожал плечами.
– Не знаю, что он себе придумал, но хорошо, что Раймондо Сигас с нами. Он по праву один из самых лучших мечей Восточного Предела. Что за времена наступили в королевстве Восточного Предела, что такой блестящий рыцарь вынужден искать себе случайный заработок? Впрочем, нам это на руку. Утром мы выезжаем.
Глава 17
Альда
– Ваше величество, все готово.
– Все ушли? Хорошо, ты тоже ступай. Я останусь одна.
– Может быть, я побуду… там? Вода почти горячая. Вам не станет дурно? – Рина нерешительно сложила тяжелые руки на переднике.
Альда нетерпеливо взмахнула рукой на заботливую камеристку и тут же в досаде прикусила губу. В последнее время она неоправданно быстро раздражалась. Стали часто случаться перемены настроения. Это так понятно. В ее положении. Но нельзя. Нельзя распускаться. Она давно уже не девчонка из Капертаума и не может позволить себе походить на обычную беременную провинциалку. Она – королева ойкумены. Ни один ее жест, ни одно слово не проходят незамеченными. На нее внимательно смотрят тысячи глаз. Она должна быть безупречна, как богиня.
Дверь затворилась. Щелкнул хитроумный механизм, надежно отгородив ее от остального мира. Теперь только она могла прервать свое уединение. Она и ее супруг Вильгельт. Полная безопасность.
Она расстегнула застежку на плече. Ткань скользнула на пол.
По пестрому ковру, закрывающему каменные ступени, она спустилась в бассейн. Вода была чудесной. Она зашла в нее по грудь. Придирчиво оглядела свои белеющие плечи. Она все еще молода и долго будет оставаться свежей. Вся в мать.
Альда легла на спину и по-лягушачьи оттолкнулась ногами от дна, устланного для ее безопасности гобеленом. Раскинула руки. Прикрыла глаза. Хорошо.
В журчание воды, изливающейся из каменной головы вепря, вплелся какой-то посторонний звук.
Альда скосила в сторону глаза через полузакрытые веки и задохнулась от неожиданности. Над бортиком стояла фигура незнакомца.
Непроизвольно она захотела закричать. Но быстрый ум подсказал ей, что это бесполезно. Никто не услышит.
Королева встала на дно, провела рукой по лицу и опустила ее на плечо, прикрывая грудь.
– Кто там? – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал буднично и властно.
– Ваше королевское величество. – Фигура распахнула черный плащ и низко поклонилась. Блеснул салатовый шелк камзола. Обладатель грушеподобной фигуры держал в руке круглую шерстяную шляпу и старался смотреть в сторону. – Это ваш верный слуга, канцлер Прушан.
– Дитрих? – Альда была поражена. К этому она не могла быть готова. Многое промелькнуло в воображении: покушение, попытка похищения, страстный отчаянный поклонник. Но канцлер… Как нелепо.
– Позвольте мне…
– Не думала, канцлер, – перебила его королева, – что вы такой сладострастник. Давно вы здесь? Вы видели все: как я раздевалась, купалась… Достаточно насладились? Как вообще вы смогли сюда проникнуть?
– Я не смотрел, – слабо запротестовал Прушан. – Клянусь вам. Это от отчаяния. Прошу, выслушайте меня, ваше высочество.
– Величество… – не могла не поправить его Альда.
– Величество. Вы видите, я не в себе. То, что происходит в последнее время… Я должен был поговорить с вами. Только поэтому я здесь. Позвольте мне…
– Здесь, в купальне? Ну, говорите, теперь все равно. Считайте, что вы наконец лишились своей дерзкой головы.
Канцлер содрогнулся и дотронулся рукой до горла, украшенного крахмальной пелериной и большим зеленым камнем.
– Все равно мне не жить. Где я мог переговорить с вами? Везде чужие уши. Люди Луция. Все ваши слуги его доносчики.
