– Это почему здесь? – спросил Мирон.
– Устьянские таможню сделали, – ответил малой. – Деревенские не захотели. Сожгли ночью.
– Во как! – присвистнул главарь. – А ты много чего знаешь. А что еще про устьянских скажешь? Бакланят, у них там море теперь вместо Днепра?
– Море. До самого горизонта. И чайки… и киты плавают, дельфины. А еще мне они рассказывали, что однажды в бурю корабль видели – парусный. Летел как бешеный. Флаг с вороном на мачте. Он плыл сначала вдоль берега, а потом повернул и ушел в море. А с той поры ни одного больше корабля не было. Пусто. А в море много рыбы. Всем хватает…
Мирон слушал и кривил губы.
– Они далеко в море ходить боятся. Но в некоторые деревни вдоль берега уже плавали… – Мальчик взглянул на бандита, и рассказывать ему вдруг расхотелось.
Они переехали через железнодорожный переезд и поднялись в горку.
– Здесь тоже – этот лес, а раньше поле было до самого Телентеево, – сказал Плафон.
По левую сторону от дороги действительно стояла угрюмая стена дремучего леса. Всего в пятидесяти метрах.
– Значит, устьянские у вас в Сосновке бывают. Часто? – сказал Мирон.
– Бываю иногда. Теперь уже не так часто… – ответил малой. – Мимо нас много кто проходит. Отовсюду: и из Барани, и с Селища, с Красного Берега. Еще, может, откуда – они не говорят. Они все к волшебнику идут.
– Ясно, – сказал Мирон. – А кто в Устье главный?
– Князь.
– Слышал, Плафон? Князь у них. И что за князь такой? Что у него, банда? – сказал главарь с нехорошей усмешкой.
– Говорят, директор школы… или физрук, – ответил малой. – Я не расспрашивал. Князев у него фамилия. У них и электричество есть. Наладили. И автоматы… В части взяли.
Мирон тяжело молчал. Слева все еще тянулся лес, а справа за рядком берез волновалось нежно-зелеными пушистыми колосьями поле овса. Через поле мирно шла группка гоблинов. Сценка выглядела привычной и ни на малую каплю не казалась чужеродной. Они двигались через поле наискосок длинной вереницей. Нога в ногу. Последним шел гоблин повыше, у него в руках было какое-то оружие. Он несколько раз оглянулся на шум машины и подогнал идущего перед ним малыша.
– Шмальнуть бы по чертям, – сказал Плафон.
– Ага, чтоб устьянские понабежали, – буркнул Мирон. – Береги патроны. Тебе же сказали – князь у них… Это у него копье? – спросил он парнишку.
– Они обычно с кольями… заточенными. Да мы к ним уже привыкли. Гоблины в деревню не лезут – собак очень боятся. Только вот в лес лучше не соваться, там могут и собаки не помочь. Хотя как можно в лес не ходить? Там и дрова, и грибы. На зайцев силки ставят. Мужики ходят. Осторожно, конечно…
– Это – непорядок. Нужно сообщить в правоохранительные органы, – сказал Плафон и загоготал.
Мирон глянул на него змеиными глазами.
– А эти… орки у вас были? Ну, такие большие громилы с оружием… В железе, в колючках.
– Нет. Орков не было, только эти мелкие.
– Понял, Мирон, это только нам так свезло с орками… – начал Плафон.
– Закрой хлебало, – зло сказал главарь. – Мы зачем в эту пердь премся-то?
Они подъехали к повороту на Сосновку. Здесь дорога поворачивала на девяносто градусов. Дальше вдоль нее с двух сторон шла березовая аллея, и там, за следующим переездом, начиналась деревня малого. Машина опять остановилась.
Мирон выглядывал со своего заднего сиденья вперед. Перед ними метрах в трехстах белела силикатным кирпичом проходная воинской части. Дорогу перегораживали отъездные ворота, выкрашенные в серую и серебристую краску. Поверх серебрянки пылали острыми лучами красные колючие звезды. От ворот в лес тянулся бетонный забор. За ним, широко раскинув треугольные ветви, неподвижно стояли вековые ели, между ними дрожали листьями березы.
– Это старый лес или новый? – спросил Мирон.
– Вам проводник к волшебнику нужен? – неохотно откликнулся малой.
– Просек уже? Смотри – проведешь нас, мы тебя отблагодарим и кузнеца твоего не тронем. А ты же за него подписался… Будь пацаном, Шурик. Теперь тебе никак. – Голос Мирона то звучал дружески, то в нем появлялись угрожающие нотки. – Нужно нам. Понял? Лучше ты не упирайся. Мы свое все равно получим, только по-плохому…
– Сюда по прямой нельзя идти, – сказал малой.
– Почему?
Бандит смотрел на такие близкие ворота. Краска на них выглядела совсем новой, словно ее только вчера обновили. Окна в проходной были целы – большие, чистые. В них бликовало низкое сегодня небо. Дверь с аккуратной красной табличкой…
Слева от ворот у дороги отдельно стояла огромная ель. Она росла свободно и была со всех сторон густая и ладная. Ее тяжелые ветви вздымались над дорогой. Иногда они принимались сильно раскачиваться, будто убаюкивали на себе крепкие шишки. Хотя ветра-то, кажется, не было…
– Здесь не пройдем. Здесь за воротами – самое болото, – сказал мальчик. – Потому и магазин у проходной деревенские не разграбили.
Главарь толкнул Гузю в плечо. Машина тронулась и повернула на перекрестке направо. Мирон достал из внутреннего кармана пистолет и вздернул затвор. Плафон оглянулся с переднего сиденья, физиономия его опять выглядела подозрительно. Подозрительно-испуганно.
– На устьянских в Сосновке не нарвемся? – спросил Мирон.
– Мы свернем перед деревней, – сказал малой. – Вот будет переезд – это ветка на склады в часть идет, и сразу за ним влево. Вот сюда.
Машина переехала через железнодорожный путь и нырнула вниз на параллельную железке дорогу. Бандиты немного расслабились. От деревни их закрыли кусты ольхи и черемухи.
– Ты почему один живешь? – спросил Мирон. Он смотрел в окно мимо мальчишки. Пытался увидеть сквозь заросли что-нибудь в деревне.
Малой молчал.
– Где твои родители? Ну, не хочешь – не говори, – разрешил бандит. – Думаешь, мне заложники нужны…
Через двести метров дорога кончилась. Вправо вдоль леса уходила какая-то грунтовка. Мальчик показал рукой вперед, и они въехали прямо в лес между толстых стволов сосен.
– Приехали, – сказал малой. – Дальше только пешком.
Мирон вышел первым. Пригибаясь и держа в руке оружие, он быстро обошел поляну. Помахал пистолетом к себе, показывая Гузе, что нужно загнать машину поглубже под сосны.
Это место дядя Коля и называл «капиталкой». Наверное, когда-то здесь была другая дорога в часть. Может быть, главная, судя по названию. Но сейчас здесь росли мощные раскидистые деревья. Осталась лишь едва угадываемая тропа, теснимая со всех сторон молодым подлеском.
Они пошли не сразу, Мирон стоял некоторое время в тени деревьев и смотрел на Сосновку. Лес и деревню разделяли огороды и небольшое поле. Поле было засажено молодым льном и выглядело безопасно. Скрыться на нем было невозможно. По дороге через деревню и по грунтовке, которая шла вдоль леса к устьянской дороге, не двигался никакой транспорт. В огородах возле хат кто-то возился, но мелкий дождик скрадывал фигуры. Все выглядело мирно. Над некоторыми крышами поднимался дымок.
