– Идем, – решился Мирон. – Но смотри, Шурик… Если будут сюрпризы…
Малой пожал плечами, повернулся и пошел по тропе. Бандиты двинули за ним.
Очень скоро они вышли к железнодорожной ветке. Возле каких-то сараев, стоящих открытым двором большой буквой П. Местами в траве были видны остатки завалившегося забора.
– Тарный двор, – сказал мальчик. – Здесь, если покопаться под листьями, можно крупинками порох наковырять… А это – пожарка.
За рельсами стояло двухэтажное кирпичное здание, к нему примыкала башня в три этажа. Во многих местах беленая штукатурка со стен пожарной части обсыпалась, и был виден темный красный кирпич. Шиферная крыша с одного края провалилась. В проломе даже успела вырасти березка.
– Нам туда. – Малой пошел вперед через вал, на который были уложены рельсы и шпалы, через оплывший и заросший кювет к разрушающемуся зданию.
Бандиты двинулись за ним. Мирон шел последним. Он старательно вертел головой во все стороны и даже принюхивался. Что-то вызывало в нем беспокойство, а в чем именно была причина, он не находил.
Пространство было довольно открытое. На другом краю поляны стояла деревянная учебная башня, почему-то вполне сохранившаяся. К ней от пожарки шла полоса препятствий: мостики, стенки, имитирующие забор, ямы, серпантины из сварных труб.
Вокруг свободно росли старые березы. Отчего-то их ветви не были покрыты листвой, словно на дворе был март. Даже трава была очень низкая, первого нежно-зеленого цвета, какой она выходит весной из-под снега. Стояла тишина. Птицы не пели и не чвиркали. Даже звук от собственных шагов почти не был слышен. Может, эта тишина так напрягала?
– Сюда, сюда. – Мальчик вышел на асфальтовую дорогу с другой стороны пожарной части и звал к себе.
Мирон увидел, что отстал. Гузя уже стоял рядом с проводником и смотрел в сторону периметра, огороженного колючей проволокой. Свой автомат он по-прежнему двумя руками «баюкал» на груди. Плафон тоже был там.
Мирон поспешил к ним, одному было неуютно.
– Борщом пахнет, – сказал Гузя Мирону, двигая толстым носом.
– А тебе лишь бы пожрать… – буркнул Плафон.
– Точно, это – запах. А я соображаю, что здесь не так, – сказал Мирон.
Действительно, в воздухе тонко пахло чем-то закисшим.
Мальчик пожал плечами и пошел по асфальтовой дороге вперед. Руки он засунул в карманы. Справа от дороги тянулись два ряда колючки, а слева росли ели, когда-то очень давно посаженные в ряд. Первые ветви у них начинались очень высоко, наверное, их раньше подрезали солдаты, и деревья не скрывали того, что было за ними. А там зеленая трава сменилась какими-то странными бурыми папоротниками, а дальше, вперед и вглубь, папоротники были уже не бурыми, а красными. Какого-то мерзкого кровавого цвета. Молодые побеги выделялись ярко-алыми пятнами. Кисло-сладкий, чуть забродивший запах еще усилился.
– Это болото так пахнет, – сказал мальчик, не оборачиваясь. – Оно горячее. Поэтому в сторону магазина не пройти. Один мужик провалился в этот суп и здорово ноги обварил. Кожа кусками отваливалась… А на ее месте очень быстро новая выросла, нежная, как у младенца. Но это все равно очень больно. Он всю ночь кричал.
Малой обернулся на своих спутников.
– Вы, если чего увидите, в ту сторону не бегите. Там почти кипяток.
– Чего увидим? – спросил Плафон.
Лицо его стало подозрительным до крайней степени. Мирон промолчал, но ему тоже не понравился тон мальчика и то, как он развязно держит руки в карманах. Словно он забыл, что нужно их бояться.
– Мертвяков, – будничным голосом ответил парнишка. – Дядя Коля сказал, нужно все равно идти по асфальту и до бани ни в коем случае с дороги не сворачивать.
– Мирон, я мертвяков боюсь, – сказал Гузя. – Это я не хочу…
– Хватит брехать, – сказал хриплым голосом Мирон. – Не увидим мы никаких мертвяков. Это – пурга местная. Ты, Шурик, заткнись лучше… пока в торец не получил. А ты, значит, не был здесь раньше? Почему не сказал? Нам, получается, кузнеца нужно было взять…
– Может, вернемся за кузнецом? – предложил Гузя с надеждой.
– А это кто? – протянул руку Плафон влево.
За еловыми стволами по кровавым папоротникам шел настоящий мертвец.
Он был высокий и худой. На его теле болтались остатки одежды: что-то, что когда-то было синим пиджаком и брюками, белая нейлоновая рубашка. Вместо глаз на лице две огромные дыры, на месте рта была неровная, ощеренная желтыми зубами щель. В редких, перепачканных глиной волосах что-то шевелилось.
– Мамочка, – прошептал Плафон.
Мирон споткнулся на ровном месте и полез за пазуху.
– Ничего, ничего. Не останавливаемся, – заговорил парнишка. – Они на дорогу не полезут. Они будут рядом идти. Дядя Коля говорил, что они без своего болота не могут. Вон впереди техвзвод уже. – Он махнул рукой в сторону белеющего одноэтажного здания. – Потерпите…
Вдруг совсем рядом в придорожном кювете поднялась еще одна изъеденная тленом и червями фигура. Путники шарахнулись к противоположной обочине. Мирон уже держал пистолет в руках и целился в нового мертвеца.
– Стреляй, Мирон, – сказал Гузя.
Мирон медлил. Он пятился спиной вперед за малым, не выпуская новое страшилище из прицела, но не стрелял.
– Стреляй, а то я сейчас сам шмальну, – крикнул Гузя.
Он тоже отступал вперед, автомат в его руках ходил ходуном.
– Не надо, – попросил мальчик. – Не шумите. Будет только хуже. Они тогда со всего леса сбегутся. Вот видите поворот на столовую? Они дальше не пойдут.
Мертвец клацнул оставшимися во рту зубами и медленно потянулся за путниками, не делая попыток выбраться из кювета. На его ветхом кителе позвякивала колодка тусклых медалей. Бордовые лопухи сочно хрустели под тощими ногами. Брызгали вокруг розовым соком.
Перспектива собрать возле себя толпу живых трупов никого не привлекла, поэтому обошлось без стрельбы. Бандиты трусцой побежали вперед по дороге, а мертвяк с медалями скоро застрял в своем кювете у бетонного съезда к казарме техвзвода. Второй неупокоенный побрел по папоротникам вокруг заброшенного здания. Его скрыли старые деревья и угол казармы.
– Далеко еще? – Мирон согнулся и поставил руки на колени.
Лицо у него было бледно-зеленого цвета, как шляпка сыроежки. Он оглядывался назад и шумно дышал ртом.
Малой покачал головой и быстро зашагал вперед. Плафон и Гузя мелкой рысью затрусили рядом. Мирону ничего не оставалось, как поспешить за ними.
Слева проплыло деревянное здание, все увитое девичьим виноградом. Наверное, очередная казарма. Она стояла прямо посередине болота и словно тонула в нем. Упругая, дрожащая как студень поверхность трясины дышала под самыми ее окнами. Какой-то силуэт возник за удивительно чистой занавеской, и Мирон поспешно отвел глаза. Он боялся что-нибудь угадать в нем.
