Биорк подошел к ложу с Касипом. Хищный нос колдуна был направлен в ночные тучи. Фонарь на палубе освещал фигуры мейстера и принцессы.
– Ну что с ним? – спросил Ассандр.
Если быть честным, его вполне устраивал Касип в таком состоянии. Этот старик вечно ходил со своей ложкой дегтя в поисках, в какую бочку меда ее засунуть. Вполне вероятно, что шхуна была бы сейчас в порядке, если бы не он.
– Дышит, – ответил мейстер, вздохнув. – Но душа в тело не спешит вернуться.
– Что ж. Он сам в этом виноват.
Биорк вспомнил о своем двойнике. Сейчас казалось, что все это был далекий страшный сон. Ну и славно.
– А где это наш славный Биорк Ассандр? – неожиданно для себя самого вдруг спросил он.
Ингеборга подняла на него свое лицо, обрамленное золотыми волосами. Глаза ее показывали искреннее недоумение. От неловкости Биорк до боли сжал челюсти.
«Вот так, да? Так у нас теперь дальше будет? Что же это за бред. Никаких правил…»
…Утром Биорк Ассандр был на месте. Он опять был силен, бодр, подтянут и крепко знал дело. Под его руководством моряки споро ликвидировали вчерашнюю катастрофу.
Опять приходилось мириться с этим раздраем. Как-то договариваться с Тенью. Ведь нужно было восстанавливать шхуну.
Когда на палубе появилась принцесса, она сердечно приветствовала Биорка Ассандра. И ему пришлось с этим смириться. Ничего не сделаешь. Вчера, когда была битва со стихией, был нужен капитан и был силен Ассандр Биорк. Сегодня, когда опасность миновала и взошло солнце – выросла Тень.
Только мейстер Воон и Касип видели, как обстоят дела. Колдун тоже пришел этим утром в себя. Он все еще занимал парусиновую постель Ассандра на корме.
– Ну что, капитаны, – сказал им обоим Касип, – кто дальше поведет наш корабль? Велите матросикам не распускать сопли над вывалившимися за борт, а закатать рукава и наконец поработать как следует.
– Ты все еще пытаешься верховодить? – спросил Ассандр Биорк. – Не угомонился после вчерашнего?
– Ты сомневаешься в моих способностях? – зыркнул из-под бровей колдун.
– Нисколько. Только в твоих намерениях.
– Теперь мне ясно, что «Утреннюю» поведет другой Биорк, – сказал Касип.
– Что, Биорк Ассандр, можно заставить эту посудину плыть дальше?
Двойник излучал оптимизм:
– Да, сударь. Матросы уже разбирают поврежденный такелаж. Мы избавимся от сломанных мачт, и корабль сможет идти дальше. Даже с одной бизань-мачтой «Утренняя» сможет делать пять узлов, а еще я полагаю, что нам удастся восстановить кливер. Но сегодняшний день весь уйдет на работы.
– Что же, Биорк Ассандр, ты должен понимать, что наше предприятие стоит любого корабля и любой команды. Если бродяжка не врет и крепость Рош каким-то чудом уцелела в той битве, начало которой я видел… Если так, нам придется высадиться на берег заранее. Конунг Качемас может попытаться воспрепятствовать нашему дальнейшему походу на юг. В горах есть дорога… была. Нам потребуется сопровождение воинов. Твои люди умеют держать в руках оружие?
– Мой контракт заканчивается у стен Рош. Это была наша цель? Не так ли? – спросил Ассандр у Воона, усилием останавливая излияния двойника. – Дальше наши пути расходятся. Если кто-то из команды… или даже моя собственная тень пожелает отправиться с вами дальше, я не буду препятствовать. Если ты сможешь – забери его.
– Ты думаешь, мы потеряли великий камень Неиз и с нами можно не считаться? – прошипел Касип. – Как бы не так!
Колдун пошевелил рукой и извлек из-под парусины изогнутый обруч.
Биорк недоверчиво смотрел на остатки короны. Он же сам видел, как она упала за корму.
– Великий камень не захотел нас покидать. Он зацепился за сорванную снасть и был благополучно извлечен твоими морячками.
– Нужно поместить его в ларец, Касип, – настоятельно произнес Воон.
– Потом. Позже, – нахмурил брови колдун и торопливо сунул корону в постель. – Он дает нам силы.
Ассандр отметил, что Воон нахмурился на это «нам».
На следующий день шхуна возобновила свое движение на юг. Два дня «Утренняя звезда» шла, подгоняемая свежим северным ветром. Даже с одной оставшейся мачтой она двигалась быстрее многих королевских драккаров. Фьорд, широкий в начале, становился все у́же. Оба берега выглядели одинаково: синие острые горы, густо поросшие деревьями.
Принцесса Ингеборга дни напролет проводила на носу шхуны. Ветер развевал острыми росчерками ее золотые волосы. Она пристально всматривалась в даль, словно торопя появление на горизонте очертаний родного города. Тень часто ее навещала. Ассандру приходилось оказываться свидетелем их разговоров. Он не мог вмешаться и мог только наблюдать, как принцесса все надежнее застревала в сладкой паутине слов его двойника.
Биорк хотел бы поговорить с девушкой. Ему была неприятна мысль, что он вынужден бездействовать.
– Ты должен мне позволить раскрыть ей правду, – сказал он Тени. – Если ты хоть немного Биорк, в тебе должно быть понятие чести.
– Что есть правда? – отвечал Биорк Ассандр.
– Кто так говорит, тот не переносит правды. Правда всегда одна.
– И в чем она, по-твоему, сейчас?
– В том, что в душе Ассандра Биорка или Биорка Ассандра, или как нас ни назови, разлад. Она должна знать, как обстоят дела. Это будет честно.
– Хорошо, – вдруг согласилась Тень.
– Хорошо?
– Да, ты можешь сказать ей, что считаешь нужным. Пусть. Потешься. Я не стану мешать.
Тень отошла в сторону. Он это ясно почувствовал. Стало свежо и радостно, как тогда, во время грозы. Может быть, это она препятствовала действию камня Неиз и заклятию Касипа.
Когда Ассандр подошел к принцессе, она оглянулась на него с милой ласковой улыбкой. Биорк не мог не подумать, что эта улыбка причитается не ему.
– Ты ждешь родные берега, Ингеборга? – спросил он.
– Это уже мой милый Норланд, рыцарь Ассандр Биорк. – ответила она, поправляя волосы. – Несу я на родину добрую весть о гибели змея, и в сердце моем с утра растет восторга цветок.
«А ему она говорит «Биорк Ассандр». Выходит, она видит разницу между нами. Может, не разумом, но только сердцем». Биорк решился говорить прямо.
– Я задам тебе странный вопрос, принцесса. Прошу ответить на него ясно.
Девушка с готовностью кивнула.
– Ты видишь нас обоих? Меня и… второго капитана – моего двойника? Ты понимаешь, что происходит?
– Я вижу, разный ты, мой рыцарь. То вдруг один – суровый капитан, кто чувств своих боится показать, кто что-то носит в сердце и не смеет жить так, как сердце нам велит, а лишь о чести думает своей.
