– Мой дорогой, это – бунт. Это – секретарь Ахетон. – Королева очнулась. Страх за супруга всколыхнулся в ней. Она хотела остановить, предупредить, объяснить. Он такой наивный… ее король-рыцарь.
Вильгельт остановился в дверях, ведущих на балкон.
– Ахетон? Там внизу? – Он захохотал. Сердце Альды сжалось. – Я Ахетон! Это я выдумал секретаря Ахетона. Он говорил за меня, свободно делал то, что вы не позволяли мне делать. Убирать интриганов, зарвавшихся чиновников, продажных придворных. Сонетров, запрудивших мой дворец своими золотыми плащами. Как я ненавижу этих самодовольных Сонетров!
Он почти кричал, не обращая внимания на то, что многие плащи в зале скрепляли золотые и серебряные единороги.
Альда смотрела на своего супруга и не узнавала его. Движения его были порывисты, лицо, всегда такое спокойное, с умными, чуть печальными глазами, стало гневным. Губы кривила нервная усмешка. Темные вьющиеся волосы растрепались, как у юного бога. Он был страшен и прекрасен одновременно.
– Вильгельт, что ты говоришь! Это невозможно!
Но она уже знала, что все это правда. Мальчик, который рано лишился отца в результате дворцового заговора, затаился, вырос и соткал свою тайную паутину власти. Свой заговор, спрятанный под покровом роскошного дворца, под уступчивостью и вежливой улыбкой, под мягким взором и нежными словами.
– Я не стал ждать, пока змеи, затаившиеся в тени королевского трона, сплетут новый заговор. Как это было с моим отцом. Я сам создал себе противника. Только противника, который действовал в моих интересах. А теперь – вот оно. Я добился, чего хотел. С помощью выдумки о секретаре Ахетоне я стану настоящим королем. Его руками я вновь надену на себя корону. Попрощайся с Вильгельтом Прямодушным, моя королева, – сказал король. – Сегодня мир узнает Вильгельта Яростного. Вильгельта Карающего. И Небеса тому порукой!
Король на миг улыбнулся знакомой мягкой улыбкой и шагнул на балкон. Горящий столб на востоке осветил золотую корону на его темных волосах. Вильгельт широкими шагами достиг края балкона. Он воздел над толпой руки. В его деснице сверкал большой церемониальный меч.
Раздался рев сотни глоток. Альда не могла видеть восставших. Нельзя было понять, восторг одобрения или проклятие вкладывали они в свой общий возглас.
Король, потрясая мечом, поворачивался к бушующему людскому морю внизу. Он хотел видеть всех. Он наслаждался этой стихией.
– Дети мои! – воскликнул Вильгельт. – Вы мои дети! Я утру ваши слезы, покараю ваших врагов! Прижму вас к своей груди и утешу! Мы одно целое с вами!
Король был прекрасен. Он был самой высокой фигурой на балконе. В серебряных и золотых доспехах, с блистающим мечом.
Альда оттолкнула чью-то руку и шагнула из двери вперед. Она будет с ним!
Вдруг ее супруг покачнулся. Руки, воздетые вверх, обессиленно упали. Меч выскользнул и, глухо звеня, покатился по каменному полу. Король наклонился вперед, глубоко перегнулся через мраморный парапет. Корона полетела вниз. Вильгельт с усилием отшатнулся назад и повернул голову.
Альда закричала. Из глаза Вильгельта торчала стрела.
Чьи-то руки схватили ее. Королева рванулась. Она хотела броситься к своему Вильгельту. К принцу, который навсегда покорил сердце дебютантки с Овечьих Холмов на том далеком первом ее балу.
Вильгельт завалился на бок и полетел вниз в ревущую толпу.
Глава 25
Матиуш Ардо
За холмами началось плоскогорье, поросшее заповедным хвойным лесом. Цитадель первых людей, вернее, то, что от нее осталось спустя долгие тысячелетия, и череду сменяющихся королевств, находилась на краю небольшой террасы. Развалины, белеющие в ночи старыми камнями, амфитеатром окружали скалы. На самом краю, на обрыве стояла круглая башня. Зубцы ее обвалились. Трещина проходила через все ее тело сверху донизу. Внизу шумела на перекате широкая лента реки. Это был приток Эльды – река Сестра. За рекой, за далеким Драконьим хребтом разгоралась бледная полоска неба. Меньше чем через час наступит утро.
Матиуш не чувствовал усталости, несмотря на то что не спал и провел полночи в седле. Кровь будоражила предстоящая неминуемая схватка. Приподняв рукой ветви над головой, он смотрел вперед на древние камни, уже не раз политые кровью.
Разбойники построили между развалинами узкую и высокую хижину. Бревна опирались комлями на камни осыпавшейся крепостной стены и на бойницы башни. В одном месте каменная стена обрушилась до основания. Здесь угадывался вход в деревянное сооружение. По вытоптанной в траве прогалине, по годной питьевой бочке у дверей и черпаку рядом на стене было понятно, что хижина должна быть обитаема.
– Вы готовы? – спросил Сигас, обращаясь сразу ко всем своим спутникам.
– Готовы, – ответил за всех рыцарь Цветов. Только он выражал явное нетерпение. Остальные взирали на стены логова разбойников с сумрачными лицами.
– Как будем действовать? – спросил Матиуш. После схватки в доме старосты он смотрел на красно-черного рыцаря, как на главного стратега.
– Для начала отведем лошадей подальше в лес. Пусть Лехол и Бистроль это сделают. Скажи, Ремс, – обратился рыцарь к проводнику, – ты бывал здесь раньше? Нам нужно понять, если начнется пожар, куда они побегут.
Крестьянин, который внимательно слушал рыцаря, вздрогнул и отрицательно покачал головой.
– Ясно, что вверх по скалам. Их запирает обрыв. Но только там может быть его жена, – сказал негромко Матиуш, спускаясь с лошади.
– Вот как? – Сигас посмотрел на крестьянина. – В таком случае… Я думал подпереть входную дверь. Вдруг они настолько беспечны, что у них нет другого выхода. Пришлось бы им лезть через крышу. Хорошо, когда они почуют дым, мы будем встречать их здесь у входа. Только помните, их слишком много для нас, как только я дам команду, мы все немедленно отступаем.
Бревна хижины еще не утратили свою золотистую шелковистость, языки пламени быстро поднимались по смолистой стене от горящей вязанки сухой травы. Другая такая зажженная вязанка полетела на соломенную крышу, прокатилась по ней и упала где-то на другой стороне. Она нигде не зацепилась на гладкой поверхности, но на всем своем пути оставила грозди веселых огоньков. Через несколько минут вся крыша гудела под закручивающимся спиралью столбом огня.
Матиуш стоял слева от входа. Меч у него лежал на правом плече. Рядом расположился Коч. Лицо свободного всадника, его сдвинутые в сумрачной гримасе брови озарялись оранжевыми всполохами. Берн и Сигас были напротив – справа от дверей. Оба опытных воина встали в схожие боевые стойки – они приготовились нанести свои первые рубящие удары. В нескольких шагах вниз по дорожке расположился Мифун. Он держал клинок вертикально у себя перед лицом. На его губах играла детская улыбка, словно предстояло замечательное развлечение.
– Мифун, – напомнил ему Сигас, – по моей команде сразу уходим. Мы сделаем только пару ударов…
