На пороге хозяйского дома нашли безжалостно зарубленных Алеся Веразуба и двух его слуг. Они были без доспехов и явно захвачены врасплох. Даже шляхтич не успел вынуть свой меч из ножен. Рыдать над ним было некому. Семьей рыцарь по молодости не успел обзавестись.
Баррион уже все решил. Ему не хотелось терять время понапрасну.
Барнабу Незамая он назначил новым констеблем и поручил ему взять под свою руку молодого пана Кастуся. Прямо здесь он написал грамоту о даровании чина. Мусс принес кофр, достал письменные принадлежности, сургуч. Баррион приложил свой перстень.
– Бойкости тебе не занимать, – протянул он патент бывшему проводнику, – но, если найдутся горячие шляхтичи и будут зариться на твое место, погрозишь моим именем. Дружину снаряди. Когда оглядишься и все справишь, пришли птицу с отчетом в Капертаум. Все – прощай. За лошадей и на первое время – получи четыре империала у Мусса. Дальше сам. И смени имя. Даже для однодворца прозвище твое неподходящее, а теперь ты констебль ярла. Возьми имя пана Алеся. Всем ври, что ты его родственник, забудь, что слыл однодворцем. Иначе яблокощекие старички съедят тебя здесь, интригами изведут. Будешь отныне лордом Веразубом, так донесение и подписывай. Понял?
– Прощай и ты, лыцарь Фюргарт. Дам тебе проводника, с ним ты единорогов обязательно нагонишь. Есть здесь короткий путь через болота. Возле Щавелевой Гати их подстережешь. Они чужаки, без Гука и его людей по шляху поскачут, – сказал Барнаба. – А про Кастуся Матюшевского не тревожься. Женить его надо на какой-нито паненке. Веселее глядеть будет на наши болота.
В дороге Баррион послал коренную птицу в Капертаум. Поначалу он хотел отправить с ней застежку Сонетров, но такая ноша только ворону не была бы в тягость, а ему в поход снарядили сизарей. Ограничился запиской, где предупреждал отца о дерзкой вылазке людей лорда Стевариуса. Сообщал, что вынужден пока оставить прежние планы и преследовать отряд чужаков. Требовалось понять, от чьего имени они действовали.
К вечеру, еще только стало темнеть, они добрались до той старой просеки возле Щавелевой Гати, где намедни нашли крестьянских детей.
Отряд Барриона отошел в лес на десяток метров, костер разводить не стали.
– Мальчишка-то их, – сказал спустя время Уго Стерн задумчиво, – юный лорд Матюшевский, где золото хранится, не выдал. Эти от него ничего не добились. В подвалы водили…
– Да, может, нет там никакого золота, – тихо ответил Утес. – И выдавать потому нечего.
– А чего же люди Гука искали? – поднял брови Стерн. – И не пойму я, почему констебль выпустил нас со своего двора живыми?
Баррион молчал, и ответил Утес, повторяя его собственные мысли:
– Двойную игру, видно, вел Базыль. С Сонетрами снюхался, да не был крепко уверен, что они его сами не бросят. А потом что? Мятеж? На открытое восстание ведь нужно еще решиться. Это значит все потерять и голову… Разве шляхта его поддержала бы? Так что он хотел и от Фюргартов карьеру сохранить, а может, и кресло лорда края занять. Всего-то мальчишку убрать и Веразуба оболгать. Вдруг Фюргарты его своими руками в кресло Матюшевских посадят?
– А один из них как раз заехал по случаю, – добавил Баррион.
Ночью они услышали, что по просеке движется конный отряд. В темноте нельзя было разобрать, что это за люди, но они ехали со стороны Рыгалей и были покрыты черными плащами.
Баррион решил атаковать без предупреждения.
Впереди на дорогу уронили заранее подрубленную ель. Дерево упало, произведя в ночном лесу большой переполох. Ветки хвои встали на пути всадников как непреодолимая преграда – колючим частоколом.
Отряд Барриона выскочил позади опешивших Сонетров и обрушился на них как ураган.
Ночь была темная. На небе светил только тонкий серп молодой Селены. Фюргарт боялся, чтобы не произошла путаница и общая свалка. Ему не хотелось терять по недоразумению своих людей. Поэтому он дал указание, чтобы после первого удара, когда еще лошади не смешались, отойти назад. Так и произошло, в первом ряду на врага налетели Утес и Уго Стерн. Верный оруженосец сказал, что больше не позволит Фюргарту лезть вперед очертя голову.
Зазвенела сталь, и испуганно закричали враги.
На землю упало чье-то тело, лошадь поверженного, не разбирая, ломанулась в сторону от дороги и через несколько шагов увязла в трясине.
Баррион закричал команду отхода.
Его отряд откатил назад. Это позволило единорогам рвануть в сторону леса. Они не приняли бой, они просто бежали, обогнув через кустарник комель упавшей ели.
Уго Стерн развернул свою лошадь и погнался за ними. Ему показалось, что кто-то запутался в черемуховом подлеске.
Баррион спрыгнул с коня и склонился над убитым. Велел подать огня. Мусс разжег трут и осветил фигуру на земле. Его рука откинула в сторону черный плащ. Под плащом было желто-белое сюрко поверх вареной кожи. Гербовой застежки не было, в этот раз им попался не офицер, но цвета сюрко были теми самыми – сонетровскими.
Мусс снял с трупа кинжал и поискал кошель. Воины Сонетров славились тем, что у них всегда водились деньги. Меч был так себе, его слуга не тронул.
– Это они, – сказал Фюргарт, вставляя ногу в стремя. – Теперь уже без ошибки.
Уго Стерн вернулся из черемухи ни с чем.
– Я такой взведенный, что готов убить и съесть человека, – сказал однодворец. – Он от меня ушел.
– Успеешь. Теперь они от нас никуда не денутся. Это наши земли. В каждой харчевне скажут, куда поскакали единороги. Меня жжет любопытство, что они забыли так далеко от своего дома.
Все же они поспешили собраться. На Щавелевой Гати нужно было успеть заметить, в какую сторону направились Сонетры.
Селена опустилась к лесу, но ее серп давал достаточно света, чтобы увидеть вдали силуэты всадников. Побитые остатки Охоты направлялись на восток. Они как раз прошли открытой участок и уходили за край чернеющей рощицы. Это удивило Барриона, он был почти уверен, что отряд отправится на запад, через земли Бернов. Придется опять отступить от своих планов и сделать петлю. Нужно было разобраться с этим делом.
Отряд Фюргарта вытянулся на гати, но, когда к рассвету они подъехали к камню Луитпольда Прекрасноволосого, опять собрался в кулак.
На стоянке перед болотами на этот раз стояли только две подводы. Купцы ждали еще попутчиков, возвращающихся из Пархима, или какого-нибудь военного отряда.
У купцов они узнали, что отряд всадников в черных плащах числом с дюжину или около того проследовал по королевской дороге совсем недавно. Они не сделали после гати никакого привала.
– Значит, остановятся подхарчеваться у Молчаливого Горна, – сказал Стерн.
Он знал все трактиры и постоялые дворы от твердыни Закрытых Ворот до Эдинси-Орта.
– Хорошее место, чтобы обложить сонетровских лис, – заметил Утес.
