Конунг тяжело опустился в кресло. В руке он держал позабытый кубок, который по-прежнему оставался полным. Качемас задумчиво смотрел в пол. Все остались стоять, ожидая дальнейших слов своего правителя.
Конунг поднял глаза.
– Узнайте все… – сказал он и сделал жест рукой.
– Узнайте все! – продолжил громким голосом выступивший вперед глашатай в сияющих морской волной и расшитых золотом одеяниях. – Что мы, конунг Качемас – правитель Норланда, отныне, когда слова сии звучат прилюдно, свою корону уступаем сыну своему и полностью вверяем власть над королевством нашим! Славься, Хрорик!
На этих словах Качемас поднялся на ноги и крикнул, поднимая кубок:
– Славься, Хрорик!
– Славься, Хрорик! – гулким эхом отозвалось рыцарство.
– Выпьем, братья. Отныне я не конунг, а рыцарь Качемас. Вот – пред вами всеми сейчас снимаю я отцовскую корону и водружаю в благовейном страхе на голову, достойную ее. Отныне Хрорик конунг. Славься, Хрорик!
– Славься!
– Меня к себе вы в братство воинов примите. Хотя всегда я с вами был и раньше братом. Выпьем, братья! Но только пейте в меру, для того чтоб кровь быстрее в жилах побежала. Чтоб весел был клинок в бою. Сегодня в ночь, когда за горы солнца яблоко уйдет, пылая, начнется наше время. Выпьем, братья!
Застолье, которое было одновременно и поминками по Седебу, и коронацией конунга Хрорика, и празднеством по вступлению в когорту рыцарей нового брата Качемаса, продолжалось до того часа, когда небо за узкими окнами зала стало прозрачно-золотым. С закатом все женщины покинули пир, покинули его и престарелые вельможи, судьба которых была накапливать знания и служить ими любому правителю, но не носить на поясе боевое оружие. Не оглядываясь, опустив голову, ушла Ингеборга.
Остался на троне юный конунг Хрорик с тяжелой отцовской короной. Сверху он смотрел голубыми глазами на рыцарей, готовых этой ночью отдать свои жизни за его правление. И первыми среди этих рыцарей был избавитель от дракона Шешы чужеземец Ассандр Биорк и его отец – Качемас.
Рыцари не спеша тянули из кубков и рогов янтарную медовуху и гудели какую-то древнюю песню, такую древнюю, что слов ее Биорк разобрать не мог. Ему стало беспричинно грустно.
Ассандра не страшила предстоящая битва – отчего-то в груди не было волнительного страха. Вокруг него сидели бывалые воины, всю жизнь они оттачивали свое ремесло, и не было для них другого занятия. Вместе с силой в руках и плечах накачали они в свое тело глубокую уверенность и бесстрашие. На сей раз, может, ему и не придется самому взяться за меч.
Биорк даже хотел увидеть своими глазами тролля. Эта раса была одной из самых древних. Говорили, что они соединяют в себе две природы: простую животную, которая свойственна всем, в чьих жилах течет жадная к жизни красная кровь, в том числе и племени людей, и другую, присущую только скитающимся одиноким духам – природу, наполненную сумрачной и беспричинной злобой ко всему, радующемуся солнцу и беспрестанно размножающемуся.
Сказки Биорк-Долла были наполнены гномами, полуросликами и троллями. Но эти создания давно не тревожили спокойного течения жизни. Другие беды подстерегали людей: неурожай, лихие люди, камнепады, поветрия… Тролли были изгнаны из Восточного Предела вместе с уруктаями и гоблинами, и Драконий хребет лег надежной чертой этому злу.
Грусть была, наверное, и-за того, что он предчувствовал скорое расставание с Ингеборгой. Когда принцесса покидала зал, она только на миг вложила свою узкую горячую ладошку в его ладонь и крепко сжала. Это все, что она могла себе позволить на виду у всех.
Как бы ни завершилось сегодняшнее противостояние с Гренделем, смертью чудовища или его пленением, если только он сам уцелеет в схватке, завтра для него наступит пора навсегда покинуть Рош. Команда его уже давно заждалась, а если он останется дальше, помощник Винвет Ри может решить, что он ушел с чародеями, а конунг… то есть отец Ингеборги рыцарь Качемас решит, что Ассандр принял щедрое предложение руки его дочери…
Когда за окнами синие сумерки сменились фиолетовой чернотой, рыцари дружно встали. Пришло время занять свои места в засаде. Взвести пружину человеческого капкана.
Черные тени лежали в галерее, ведущей в тронный зал. Сводчатые ниши были глубоки, в каждой без труда могли сокрыться несколько тяжеловооруженных воинов, даже боевого коня можно было там схоронить от взгляда при надобности. В давние времена эти каменные карманы служили Свиглам арсеналом. Здесь держали копья, мечи и щиты, здесь хранили чаны и запас смолы. Все было готово для обороны горы-крепости от орд уруктаев. Тронный зал унес бы много жизней узкоухих, если бы до этого дошло дело. А сейчас здесь нужно было спрятаться всего двум дюжинам рыцарей. Лучших воинов Роша.
В конце галереи оставили только один факел. Все было готово. Ловушка ждала монстра.
Качемас и Ассандр остановились на пороге зала. Воевода в шлеме с острым шишаком, с седыми вислыми усами убедился, что все герои заняли свои места и установилась полная тишина. После этого он повернул лицо к своему правителю.
– Готово все, мой конунг.
– Не называй, Рудольт, меня ты больше конунгом…
– Мой вождь навеки.
– Теперь начнем?
– Еще одно осталось…
Воевода сделал шаг назад и потянул одну из створок кованой решетки. Они разделяли чертоги тронного зала и галерею. Качемас смотрел, что делает его рыцарь. Воевода поднял другую руку и притянул вторую створку. Задвинул стальной язык задвижки.
– Останетесь перед лицом врага одни вы… – сказал Качемас с укором.
– Так до́лжно быть. Вы будете с Ассандром Биорком вместе у трона конунга юного, чтоб охранять его. И это будет наш рубеж последний. Мы – рыцари твои, должны быть впереди мы и первыми на подступах опасность встретить. Так долг велит. А чтобы не было у нашего вождя соблазна на помощь к нам прийти…
Старый рыцарь повесил на задвижку массивный замок, повернул ключ.
– А ключ мы от тебя, наш Качемас…
Он повернулся к узкой бойнице и швырнул тяжелый ключ в ночь.
– И в море бросим… это искушение. Теперь заприте дверь чугунною плитой в ведущие наверх покои.
…Чтобы сдвинуть огромные ворота с места, пришлось постараться всем. Даже юный конунг, рискуя уронить с головы золотой зубчатый обруч, навалился на створку всем своим тщедушным телом. Теперь только Биорк вдруг вспомнил о големе Малыше. Куда тот подевался? Сейчас бы помощь его была совсем не лишней.
Он обернулся, чтобы спросить о Малыше Качемаса, но сам увидел силуэт истукана с той стороны решетки. Голем вглядывался через нее в зал, держась руками за увитые узорами прутья. Капюшон закрывал его синюю голову.
Воевода что-то горячо говорил ему до тех пор, пока голем не отпустил решетку и не пошел за ним в тень арсенала.
Когда чугунные ворота затворили, сверху наложили крест-накрест тяжелые засовы, выкованные из оружейной стали.
