Триремы между тем быстро приближались к берегу, взрезая водные валы сверкающими медными таранами. Над ними раскосо белели нарисованные глаза.
– Амба, братцы. – Лодочник торопливо развязал веревку и схватился за весло.
– Деньги верни! – крикнул ему Дитрих.
Рыбак уже оттолкнулся веслом от пирса и вставлял его в уключину, на своих несостоявшихся пассажиров он не смотрел.
– Нужно бежать, – крикнул Луций. – Это вторжение! Нужно затеряться в городе. Или… лучше прочь, прочь… Смотрите – это эскадра!
Далеко, возле колышущегося тумана, блокируя всю бухту, теперь угадывалась целая стена кораблей. Их там были десятки… И тысячи воинов в черных эмалированных доспехах, сидевшие в их трюмах и на широких палубах, готовились ступить на берег Урбанта Великого.
Раздался звук глухого удара. С первой триремы взлетел огненный шар. С гулом он прочертил дугу над бухтой и смачным шлепком ударил в воду возле небольшого одномачтового брика. Горящее масло быстро растекалось по поверхности от места падения снаряда. Языки пламени лизали бока парусника. Но корабль был пуст. Команды не было. Некому было сражаться за него.
На них не обращали внимания. Трирема еще не успела полностью остановиться, а с нее уже спускали пузатую шлюпку, набитую солдатами в доспехах, отливающих цветом поздней осенней ночи. Второй корабль разворачивался боком, на нем деловито заряжали катапульту. Скрипели от натуги просмоленные канаты на валах. В стальной чаше уже коптел черным пламенем орех следующего снаряда.
Они успели добежать до домов и проскользнуть в узкий переулок между двумя тавернами, когда эта катапульта выстрелила. Узона, сверкая любопытными бесстрашными глазами, остановилась посмотреть, как вспыхнул парус на брике. Альда схватила ее за руку.
В переулке было темно, сверху небо закрывали какие-то балкончики, по зеленым камням текла вонючая жижа. Пришлось схватиться за влажную стену, чтобы не упасть, когда королева отшатнулась от бегущей на нее крысы. Впереди неловко оскользнулся канцлер, не удержался и ударился коленом о брусчатку. Луций помог ему подняться. Он оглянулся на отставших Альду и Узону. Лицо у него было бледное, чем-то густо запачкана щека. Кажется, он что-то беззвучно шептал.
– Куда теперь? – Альда выскочила на улицу и ослепла от солнца.
– Обратно в «Плечо обезьяны» нельзя, – сказал вице-канцлер.
Он сжал кулак и поднес его к губам. Рука его заметно дрожала.
– Здесь. Сюда, – крикнул он, указывая рукой. – Здесь портовый бордель…
Кажется, он сам не сознавал, что говорит. Не оглядываясь на спутников, по-индюшачьи расставив руки, вице-канцлер побежал через улицу.
Но Альда даже не могла ужаснуться тому, что слышит и что ей предлагали. Крепко держа дочь за руку, она направилась к двери, выкрашенной в ярко-красный цвет.
Их пустили, но не дальше передней, что-то там не получалось у Аорна.
Вице-канцлер долго что-то втолковывал мрачному привратнику, суетливо и заискивающе посмеиваясь, затем, когда уже, казалось, их собирались выставить прочь, поднялся с ним наверх по каменной лестнице. Альда с Узоной и канцлер Прушан остались ждать внизу на бархатном пузатом диване.
Диван стоял в полутемном алькове. Узона прислонилась к плечу матери и закрыла глаза. Девочка тоже вымоталась.
Альда даже была рада этому. Она боялась, что дочь начнет что-нибудь у нее спрашивать.
Весело рассматривая их, по передней ходила легко одетая девица едва ли старше самой принцессы. На ней вовсе не было никакой юбки. Одни лишь кружевные панталончики и нижний корсет. Дитрих, сидевший рядом и тяжело пыхтевший, поднялся и стал между этой разбитной девчонкой и своими спутницами.
Очень не скоро – прошла, по ощущениям Альды, целая вечность, по лестнице спустился Аорн. В одиночестве. Он растерянно кивал головой.
– Только потеряли время, – тихо сказал он. – Нужно идти. Пока не хватились нас продать.
Они последовали за ним по длинному полутемному проходу. Справа все тянулась череда одинаковых дверей. Коридор никак не заканчивался. В одном месте Альда увидела на полу брошенную кем-то нарукавную повязку с шипастой розой. Почему-то сейчас она не выглядела такой опасной.
Наконец они свернули в сторону и с ходу вывалились прямо на какую-то улицу.
– Нужно бежать, бежать из города. – Дитрих Прушан в изнеможении прислонился спиной к стене. – Почему здесь так много людей, что это за место?
Альда прикрыла глаза от солнца рукой. Все пространство была запружено людьми. Вернее, горожане толпились на тротуарах, висели на балконах, а по самой улице маршировала армия.
Слаженно гремело железо, двигались локти, колени. Сумрачные люди, облаченные в доспехи, делали свою серьезную работу. Они беспрепятственно шли по захваченному неприятельскому городу. Когорта за когортой, ровными квадратами. Серые каски с полями. Полукругом вырезанные козырьки над глазами. Стальные воротники, наплечники. В руках копья. Целый стальной лес пик. Неотвратимое железное нашествие. Везде те же черно-синие носороги. На щитах, на нагрудниках, на квадратных штандартах у всадников.
Рядом с Альдой на стене висел манифест, обязывающий горожан указывать на укрывающихся от возмездия дворян-дегенератов, и требование сдавать в гильдию любые книги, находящиеся в частном пользовании, для проверки их на тайную пагубность. Это все, что осталось от недолгой власти Крепкого Братства.
– Они уже в городе. Это морской десант… – проговорил канцлер.
Куда же бежать, если железные бароны уже в городе? А что на Королевском холме?
Вице-канцлер что-то крикнул Альде. Она повернула голову.
Он показывал вперед, в другой проулок. Альда поняла, она стала пробираться сквозь толпу. Это оказалась непросто. Ее толкнули, она задела кого-то локтем. Разжала руку, удерживающую ладонь Узоны, и страшно испугалась. Где она? Сзади хромал Дитрих – с его ростом и внушительной фигурой ему было проще справиться с напором. Принцессы рядом с ним не было! Альда в панике завертела головой и вдруг увидела дочь уже впереди. Не боясь больше наступить на чьи-нибудь ноги или получить тычок в бок, она рванулась к ней. Что она будет делать, если потеряет ее в этой толпе? От одной мысли стало нехорошо. Перед ней стоял огромный здоровяк с пузом, висящим через пояс. Его было не обойти, не объехать.
– Узона! – крикнула Альда.
Но ее голос потонул в шуме толпы. Горожане кричали приветствия воинам Череша. Она даже не могла этому удивиться, она боялась упустить из вида дочь. Ей было необходимо видеть хотя бы краешек ее мальчишеской одежды. Но вот кто-то ее заслонил…
Теряя сознание от страха за дочь, она добралась до проулка. Ей пришлось протискиваться между здоровяком и стеной. Она ободрала кожу на локте. Кто-то грубо схватил ее за грудь, совершенно намеренно – она даже не повернулась…
Узона стояла в проулке. Ждала ее. Она даже не была испугана. Луция не было. Но Альду в тот момент это не волновало. Она оттолкнула какую-то девицу, пытавшуюся протиснуться мимо нее на улицу к зрелищу, и схватила дочь за руку. Сердце бешено колотилось в горле. Она ничего не могла сказать.
