У него срывается голос. Он опускает глаза. Я инстинктивно тянусь к нему и сжимаю его руку выше кисти.
– Душа твоей дочери очень даже жива. Я чувствую ее в каждом твоем слове. Это удивительная энергия, которая нас окружает. Вот так она и продолжает жить – в тебе.
Он поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я что-то вижу в его глазах, и на мгновение чувствую себя совершенно беззащитной. Затем он моргает.
– Спасибо.
Дрожащей рукой он поднимает чашку с кофе.
– Прости. Это все еще…
– Разумеется.
И так будет всегда. Возможно, боль станет менее острой, менее мучительной. Но она будет сопровождать его повсюду, пока он в конце концов не забудет, какой была жизнь без нее.
– Итак, – Майк пытается взять себя в руки, – я обнажил душу. Как насчет тебя?
– Меня?
– В тот день я почувствовал в тебе определенную враждебность… к журналистам?
– О, это так, чепуха.
– Чепуха?
Кап, кап. Я не отдам вам Руби.
Возможно, все дело в вине, возможно, мне кажется, что я перед ним в долгу, но неожиданно для самой себя я произношу:
– В моей бывшей церкви случилось нечто ужасное. Умерла маленькая девочка. Пресса обошлась со мной жестоко.
Викарий с кровью на руках.
Он опускает глаза, а затем немного смущенно произносит:
– Я знаю.
Я смотрю на него широко открытыми глазами.
– Знаешь?
– Я тебя погуглил. Прости. Мне не понадобилось много времени, чтобы найти историю о твоей бывшей церкви. А сегодня утром я нашел у себя в почтовом ящике вот это. – Сунув руку в карман, он извлекает сложенный листок бумаги и кладет его на стол. – Я не хотел затрагивать эту тему в присутствии Раштонов.
Я беру листок и разворачиваю его. Это копия той же вырезки, которую я нашла в церкви приколотой к кукле. Под ней кто-то напечатал:
Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха, а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован (Притчи 28: 13).
Вино у меня в желудке становится кислым. Я смотрю на Майка.
– У тебя есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто это сделал?
– Нет. Но я почему-то сомневаюсь, что это доставили только мне.
Я сглатываю комок. Потрясающе.
– Я собирался сообщить в полицию, но подумал, что тебе хотелось бы узнать об этом первой.
– Спасибо. Я предпочла бы не впутывать полицию.
– Хорошо.
– Просто мне очень не хочется снова выволакивать все это на свет божий. Мой перевод сюда должен был дать мне шанс оставить все это позади.
– Ясно. Ну и как, получается?
Я невесело улыбаюсь одними губами:
– Не особо.
– Ты хочешь об этом поговорить?
Я смотрю на него. И вдруг понимаю, что действительно этого хочу.
Глава 33
– Фло?
Ригли подходит ближе. Его лицо белое как полотно.
– Прочь от меня!
Она пытается отползти назад по острой каменной крошке, но ее нога, как и прежде, не позволяет ей сдвинуться с места.
– Эй, эй! Не двигайся. Ты поранишься.
– Что ты здесь делаешь?
– Я был снаружи и услышал твой крик.
– Что ты там делал и зачем крался по кладбищу?
– Я не крался.
– Тогда почему ты здесь?
– Я хотел с тобой поговорить.
– Ты не мог позвонить?
– Ты так и не дала мне свой номер.
– А…
– Почему ты размахиваешь ножом?
– Потому что я… испугалась.
– Меня?
Фло вспоминает слова Роузи: «Держись от Ригли подальше». Но кому она доверяет больше?
Она медленно опускает нож.
– Нет.
Он обходит ограждение и присаживается на корточки рядом с ней.
– Что случилось?
– Я… Мне показалось, что тут кто-то есть, и я… упала, а моя нога просто провалилась сквозь пол.
– Черт. – Он тянет за край плиты. – Наверное, там какая-то пустота. Неудивительно, что они отгородили это место.
Она пытается кивнуть, но у нее раскалывается голова. Она измучена, и ей очень, очень холодно. Она начинает дрожать.
– Возьми.
Ригли рывками снимает с себя худи и подает ей. Она с благодарностью натягивает его через голову.
– Спасибо.
– А теперь дай мне нож.
– Что? Зачем?
– Я хочу попытаться с его помощью сдвинуть вот этот кусок плиты.
Фло колеблется, затем подает ему нож.
– И вообще, почему ты с ножом?
– Я думала, что сюда кто-то вломился.
– И что?
Просунув нож под каменную плиту, он начинает ее расшатывать. Она думает о горящей девушке с протянутыми руками.
– Никого не было.
Он пожимает плечами:
– Раньше я всегда ходил с ножом.
– Что?
– Для самообороны.
Камень слегка поддается. Фло прикусывает губу, чтобы не закричать.
– От кого?
– От ребятишек. В школе.
– Ты ходил с ножом в школу?
– Это звучит глупо. Согласен. Но ты не знаешь, что это было. Там такое творилось…
Нож царапает камень. Очень близко к ее ноге, но она чувствует, что плита поддается.
– Это происходило в твоей бывшей школе?
Он напрягается:
– Кто тебе рассказал?
– Роузи…
– Ну еще бы.
– Она сказала, что ты попытался убить девочку.
– Это ложь.
– Так, значит, ты не поджигал школу?
Молчание. Слышно только, как нож скребет камень. Ей начинает казаться, что Ригли не собирается отвечать.
Он вздыхает и снова смотрит ей в глаза.
– Я действительно попытался сжечь эту школу. – Он натянуто улыбается уголками губ. – Так что теперь ты знаешь, что я псих.
– Почему?
– Наверное, уродился таким.
– Нет, я хотела спросить, почему ты пытался сжечь школу?
Они встречаются взглядами. Какие странные глаза, думает Фло. Какой удивительный серебристо-зеленый оттенок. Завораживающий.
