— Это Антон, мой друг из Санкт-Петербурга, — быстро соврал я. — Мы к вам по делу.
— Инкогнито из Петербурга, хм… — проворчал историк. — Могли и не застать. Вернее — удивительно, что застали. Срочное дело?
— Очень, — умоляюще сказал я.
Олег Никитович зачем-то взглянул на солнце, просвечивающее сквозь ветки деревьев. Вздохнул:
— Буть проклят тот час кагда я сэл за бараныку этаго пилэсоса… Ладно, я сейчас.
Он вошёл в дом и буквально через полминуты появился уже в высоких ботинках. Вслед крикнули:
— Ну мы ждём!
— Дождётесь! — рявкнул Олег Никитович и вновь посмотрел на нас с Энтони.
— Куда же нам пойти… Вот что! Давайте никуда особенно не уходить, времени у меня и правда немного. Вон там есть скамеечка, — он показал пальцем за дом, — на ней и изложите мне свои глобальные проблемы.
— Пальцем показывать неприлично, — заметил я. Олег Никитович невозмутимо ответил:
— Мне можно по сроку службы. А потом — это мой двор.
Скамейка очень удобно стояла под яблоней рядом со столом, на котором ползала под перевёрнутым стаканом истощённая зелёная муха. Историк, жестом предложив садиться, задумчиво посмотрел на стакан, перевернул его и щелчком сбросил муху со стола.
— Так. Я весь внимание.
Я уже открыл рот, чтобы изложить проблему обтекаемо, но ясно. Как вдруг Энтони вместо того, чтобы, согласно плану, делать умное лицо, влез с конкретным вопросом:
— Э… Андрей сказал мне, что вы хорошо знаете историю этих мест.
— Правда? — удивился Олег Никитович. — Для меня это новость. А зачем тебе мои скромные знания, пилигрим из Северной Пальмиры?
— Я занимаюсь некоторыми изысканиями… — замялся Энтони. — Мне хотелось бы — если это возможно — узнать подробности о пограничной крепости Рязанского княжества Краевой.
— Время — начало монгольского нашествия, — уточнил я.
Олег Никитович задумался. Взялся за нижнюю челюсть. Пошатал её влево-вправо. Потом решительно сказал:
— Боюсь, я ничем не смогу помочь вам в ваших изысканиях. Крепости с таким названием нет. И — не было.
ГЛАВА 7
Что тут можно сказать?… С полминуты, не меньше, я просто не мог и посмотреть на Энтони — сидел и разглядывал стол. Из некрашеных, серых от времени досок. Со сквозной дыркой на месте вылетевшего сучка. В дырку была видна та муха — обалдело сидя на травинке, она, похоже, была ошарашена своим избавлением. Не хуже нас с англичанином ошарашена… Усомниться в словах Олега Никитовича мне и в голову не приходило. Уж я-то знал: наши края Олег Никитович изучил, как свои пять пальцев, а отечественную историю — как десять.
Энтони, когда я наконец поднял на него глаза, сидел неподвижный и такой белый, что я даже испугался… Короче, он выглядел, как я себя чувствовал. Это и понятно — с детства мечтал, русский язык выучил ради этой мечты, а тут такой ляп! Не иначе, как просто поддельная бумага. Если уж мне тяжело расставаться с мечтой о великой находке (а ещё больше — о самом процессе поиска!), то каково ему?
Олег Никитович сочувственно смотрел, как Энтони поднялся на ноги. С первого взгляда было ясно, что у парня рухнула какая-то мечта. А Энтони прерывисто вздохнул, чётко сказал: «Спасибо,» — и пошёл прочь, даже не оглядываясь.
— Спасибо, извините, что помешали, — поспешно выговорил я, вскочил и кинулся за Энтони. Нагнал почти сразу — тот еле плёлся — и услышал, как он бормочет (не мне, а себе под нос, упорно и ожесточённо):
— Итс импоссибл!.. Ай донт эгри!.. Ай донт эгри!.. Зэтс нот райт!.. Ай донт белив зэч… итс мистэйк!..
[3] — потом вдруг резко повернулся ко мне и отрывисто, с неожиданным акцентом, сказал: — ЙЯ НЬЕ ВЬЕРУ. Нье можьет битть! — тряхнул головой и вошёл в норму: — Я всё равно буду искать!
Мне стало одновременно смешно и досадно. Ну-у, это уж слишком! Через пять минут выезжаем, а завтра скажут — куда…
— Где ты собираешься искать? И что? Пустое место? — осведомился я. Энтони споткнулся… как-то ошарашено посмотрел на меня… а потом внезапно повернулся и бросился обратно бегом — мы дошли до тропинки. Мне ничего не оставалось, как ринуться за ним…
Олег Никитович всё ещё сидел за столом, задумчиво двигая стакан — и вскинул голову на наши шаги. По-моему, он обрадовался, что мы вернулись. А Энтони, опершись ладонями о стол и задыхаясь — не от бега, от волнения — быстро заговорил:
— Вы сказали, что крепости с таким названием нет. Хорошо, нет. Но почему вы говорите, что не было? Вам достоверно известно, что не было? А если она просто оказалась разрушена и не была потом восстановлена?!
Олег Никитович слегка поморщился — он так делал, когда слышал, по его словам, «дилетантские сказки на исторические темы».
— Невозможно. Крепость, пусть небольшая — не иголка, даже не человек, не могла исчезнуть бесследно. Её существования было бы непременно зафиксировано в летописях, деловых письмах, сказках управляющих… — но, объяснив это, Олег Никитович вдруг потёр лоб и с интересом посмотрел на Энтони, который чуть ли не лёг на стол. — Послушай… а ведь ты, может быть, прав! И что я сам-то… Андрей, ты ведь сказал — время монгольского нашествия?
— Ну, — кивнул я, усаживаясь на скамейку. Чувствовалось, что вот теперь разговор только и начинается.
— Так. Откуда мы знаем, какая часть документов сохранилась в те годы?
Одна треть? Пятая? Десятая? Сотая? — наш историк прищурился, положил кулаки на стол. — Что же, если учесть это — ваша Краевая вполне могла существовать. Но! — он поднял палец. — Бесследно всё-таки ничто не исчезает. Память о любом явлении, событии, поселении строго фиксируется — в новых названиях, в легендах, в приметах местности…
— А что бы вы сами сделали, если бы задумали найти эту крепость? — вгоняя меня в тихий ужас, спросил Энтони. Олег Никитович покачал головой:
— Ничего, — спокойно ответил он. — Я бы просто не взялся за это. Такая работа — для настоящей экспедиции. Большой, хорошо оснащённой, подготовленной… Наконец — уже имеющей какую-то базу для поисков.
— Олег Никитович, — вспомнил я, — но вы же рассказывали, старшеклассником вы с друзьями искали и даже находили клады.
— Было пару раз. Находили. Но никогда не ИСКАЛИ, — Олег Никитович выделил последнее слово. — Искать клад, не имея точных указаний — занятие бесполезное, хотя и увлекательное. То же самое и здесь. Мы просто много путешествовали по родным местам и по России… ну, тогда ещё — Союзу. Это было проще, чем сейчас… — историк внимательно посмотрел на меня, потом — на Энтони. — И — безопаснее.
— И всё-таки, — упрямо сказал англичанин, садясь на скамью. — Если бы…
