— Да, пожалуй, — согласился Энтони. — Ну что ж, будем дальше искать.
— Это вам что ж — от школы такое задание, или как? — поинтересовался Михал Юрич.
— Сами ищем, ради интереса, — ответил я.
— Как юные следопыты, значит, — кивнул хозяин. — Раньше-то их много было, только всё больше по революционным местам ходили. А вы во-он куда замахнулись!
— В лесу-то бы вам осторожнее, — вздохнула старушка. — Большой лес, и звери, и болота, и люди разные бывают… Прошлый месяц двоих туристов вот так тоже — за вещи убили.
— За снаряжение, — поправил Михал Юрич.
— Да хоть за золото! — рассердилась она. — Людей-то!..
— Нашли, кто убил? — спросил я. Михал Юрич молча махнул рукой, потом сказал:
— Вы и правда — осторожней там… Взрослых с вами никого, вот что плохо… И как вас только отпустили?
— А вы из дому не сбегши? — вдруг заподозрила старушка. Но Энтони среагировал молниеносно и хладнокровно:
— Кто бы нам такое снаряжение купил и как бы мы с ним из дому выбрались? — спросил он, и это нехитрое заключение успокоило наших хозяев, хотя они ещё какое-то время прохаживались по отношению наших родителей, вызвав у меня очередной приступ угрызений совести — пришлось себе напомнить, что я формально ниоткуда не сбегал и мама обо мне не беспокоится…
ГЛАВА 13
Сельмаг работал несмотря на то, что было шесть утра, а на табличке у двери значилось, что он открывается в семь. Впрочем, как объяснил нам стоявший в очереди пацан, «это просто хлеба ждут, сейчас привезут, а вы заходите, она даст, чего надо, если не хлеб».
«Она» — крашеная блондинка за сорок, флегматичная и полная — и в самом деле к породе формалисток явно не относилась. Отгрузила нам то, что могло пригодиться, из не такого уж большого выбора на прилавках и полках (не напрасно мы рассчитывали большую часть хавчика закупить непосредственно перед «уходом в леса») и даже не поинтересовалась, например, на кой нам чёрт десять брикетов гречневой каши. Пока Энтони расплачивался, я обнаружил на полке для хлеба белые булки и рыжие кругляши баранок с маком — очередь ждала черняшку. Баранки я всегда любил и обратился к продавщице:
— У вас баранки свежие? — на мой вопрос она покачала головой. — А булки?
— Возьмите лучше баранки, — без какого-либо выражения посоветовала она.
Энтони закончил надо мной покатываться только у реки, за которой чёрно-зелёной стеной вставал лес. А ещё говорят, что англичане — сдержанный народ! Впрочем, на него, наверное, подействовала мысль, что вот теперь-то и начался по-настоящему наш поход — поход, в котором мы будем зависеть не от поездов, автобусов и расположения хороших людей, а от собственных рук, ног и голов…
Энтони, как руководитель и наниматель, поставил целью к вечеру добраться, не сворачивая с линии на карте, определявшей наш путь, до дома лесника — пятнадцать километров по лесу, без дороги — расстояние солидное, для каких-нибудь джунглей — вообще невероятное. Когда мы переходили лужок за мостом, я поинтересовался:
— Антон, а ты в джунглях бывал?
— Угу, — буркнул он, занимаясь перекладыванием пистолета из бокового кармана рюкзака в специальный карман на камуфляже. Поместил его туда и сказал: — Мерзкое место. Духота. Сырость. Ничего не видно. Никого не видно. Разной мерзости полно. Противно.
— А твои поверят, что ты на Амазонке, раз у тебя к джунглям такое отношение?
— Поверят, — коротко ответил Энтони, больше ничего не объясняя.
И мы начали углубляться в лес — НАСТОЯЩИЙ лес…
…Хорошо, что у Энтони — подробная карта. Пользоваться ею, скажем, на ходу — не очень удобно, уж слишком огромная. Зато по ней, если есть компас, можно двигаться совершенно незнакомой местностью, не опасаясь сбиться — по азимуту. Энтони их заранее определил, ещё в Кирсанове. Если кто не знает, что такое азимут — конспективно объясняю. Направление на север считается за ноль. Компас — 360 градусов по часовой стрелке. На карте в градусах обозначается направление на какие-нибудь особо заметные предметы на местности. Например — «гранитный валун — 275». По компасу и карте определяешь, где этот валун и где 275 градусов. И шпаришь. Понятно? Нет? Сидите дома, а не в походы ходите. Всё. Объяснение закончено.
Но идти так по лесу — мука, если честно. Рюкзаки у нас весили килограммов по двадцать, я не взвешивал, но не меньше. И даже без них идти было бы нелегко, а тут ветки цеплялись сзади, словно уговаривали присесть и отдохнуть, под ногами постоянно оказывались какие-то сучья, а деверья и подлесок местами стояли такой стеной, что приходилось обходить крюками. Никаких красот я не замечал — не до того было, тем более, что даже в нынешнюю жару в чаще продолжали точить хоботки комары. Да какие хоботки — клювы! Они нас так достали, что Энтони начал ругаться сквозь зубы. Здоровенные, наглые насекомые жёлтого цвета были способны прокусить, по-моему, не только немецкий камуфляж, но и броню немецкого танка. Не удивлюсь, что у них и зубы имелись, как у собак…
— Ты «Дэту» или «Тайгу» купил?! — не выдержал я наконец.
— Нет… — голос Энтони оборвался плевком — он съел комара.
— Нет?!. — я тоже осекся, но от ужаса. — Тошка, дурак! Они нас сожрут! — кажется, я впервые назвал его так — Тошкой, совсем, как русского. — Может, английские комары благовоспитанные и, прежде чем укусить, говорят «позвольте, сэр?», но наши…
— Такие же у нас комары, — Энтони перескочил через валежину, — я по Девонширу знаю, потому и не купил ничего… Им все эти репелленты — как нам острый соус к ростбифу: и жжётся, и вкуснее… Сейчас, на свободное место выйдем — кое-что сделаем.
Что — он так и не пояснил. Может, на два голоса прочтём заклинание друидов, которое в его роду передаётся из поколения в поколение — и комары тут же обратятся в песчинки. Или что-то вроде этого. Я был согласен — что угодно, лишь бы перестали жрать…
…«Свободное место» появилось минут через десять — прогалина, покрытая чахоточной земляникой, которой июньская жара так и не дала вызреть. Не скажу, что комары страдали боязнью открытого пространства — большая их часть смело последовала за нами на прогалину и, обрадованная остановкой, начала примериваться для посадки.
— Дальше? — коротко спросил я, одним ударом лишая жизни не меньше десятка уже настроившихся на завтрак комаров.
— Дальше нам предстоит совершить подвиг, — серьёзно ответил Энтони.
— Согласен. Какой?
— Снимаем рюкзаки, — скомандовал он, и мы устроили рюкзаки у ног. Энтони полез в нагрудный карман камуфляжа и вытащил плоскую металлическую фляжку размером в его ладонь. — А теперь нам надо раздеться и натереться этой штукой. Это гвоздичное масло — единственная вещь, от которой на самом деле шарахается любой кровососущий паразит.
— А на опушке ты сказать не мог, — грустно подытожил я.
— Между прочим — ты у нас эксперт по местным условиям, — заметил Энтони, — и ты должен был предположить, что даже в такую сушь комаров в чаще полно. А я с картой возился и не подумал.
